Под ногами зашуршал песок. Повеяло близостью моря. Слышалось, как оно неумолчно шумело, молотило волнами, грохотало, шипело, вздыхало.
Море открылось сразу за горбатыми дюнами. В тёмной дали возникали серые пенистые верхушки волн, исчезали, снова возникали, становились всё чётче, росли, приближались, пока волны наконец не обрушивали свои косматые шапки на берег. А в лунной дорожке до самого горизонта море сверкало тёмно-зелёным бутылочным стеклом. И там на гребнях то появлялось, то пропадало чёрное пятно — лодка.
Ребята не заметили, как подошёл Геркулес и крепко обнял их за плечи.
— Они насовсем уплыли, да? — грустно спросил Ник.
— Нет, — твёрдо сказал Геркулес. — Мы их скоро увидим. Только надо верить и ждать.
— Ждать… — как эхо, повторил Пим и сел на песок.
Море молотило волнами по берегу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. Чемпион среди лилипутов по поднятию тяжестей
Из дворца звездочёт Сириус вернулся уже под утро и, перепутав летописи, написал в «подпольном» дневнике:
«И был пир. И были речи. И пять тысяч осчастливленных нищих обрели на этот вечер работу и разносили по залу блюда. И наш почётный гость волшебник Тайфун, добрый и наивный, словно ребёнок, сказал: „Ура! Ура! Ура!“ — и подарил свою авторучку самому бедному жителю — бродяге с трудной фамилией. И было вино, лёгкое и игристое! И была музыка, нежная и воздушная! И был салют, величественный и прекрасный! И все разошлись трезвыми!»
А в официальном «Своде» появилась следующая запись:
«Перепились все министры, как свиньи, и продали Тайфуну Зелёный остров.
И передрались, словно злые собаки, за жалкие подачки его».
А чуть ниже Сириус вкривь и вкось начертал большими буквами:
«И Тайфун — скот, и Апчхибосс — скот, и Буль Бурес — скот. Чтоб их всех разорвало!»
Подумал и приписал:
«А генерал Трах Тах-Тах — тупая свинья. Вот».
После этого на душе стало немного легче.
На следующий день, когда взбешённый Апчхибосс Утринос прочитал новую запись в официальном «Своде», звездочёта арестовали и обвинили «в преступном искажении истории».
Тюрьма на островке Кат, в которой раньше сидели Гром и его друзья, была опять переполнена, и Сириуса подселили в тесной, как гроб, одиночке к какому-то странному низенькому человечку в красном колпаке.
— Ты кто такой? — строго спросил человечек.
— Звездочёт, — робко ответил Сириус.
— А это что такое?
— Что? — Сириус стал в тупик. — Я это… как их… считаю звёзды…
— И всё?
— Нет, не всё, — обиделся Сириус. — Считаю и описываю. И наношу на Атлас.
— Ну и считай, — буркнул человечек. — И наноси.
Сириус уныло задрал голову вверх. Кусочек ночного неба в тюремном окне был расчерчен в мелкую клетку. В решётке торчали крупные звёзды, похожие на рыбью мелочь, застрявшую в ячеях невода.