3. Внутреннее счастье. Как и Агнес, Дерюшетта обладала внутренним счастьем, иначе у неё, наверное, не было бы такой способности проливать его на других людей.
Человеческие качества:
1. Детская непосредственность. Как у Доры, у Дерюшетты были непосредственные детские манеры. «Та, которой суждено материнство, долгое время – дитя…»
2. Изменчивость. «То была она томна, то ветрена и резва, то по-детски весела и задорна, то задумчива и грустна». Изменчивость – это тоже качество детской непосредственности.
3. Свежий внешний вид. «Она – утренняя заря в облике человеческом».
4. Нежность. Весь её облик дышал добротой и нежностью.
5. Излучение счастья. Её самой примечательной особенностью было умение излучать счастье. Это было частью её характера, манер и действий.
– Она свежа, как утренняя заря.
– Она излучает радость.
– Она проливает свет на мрачные дни.
– Её присутствие наполняет дом светом.
– Её приближение согревает.
– Она проходит мимо, и вы довольны.
– Она останавливается на мгновение, и вы счастливы.
– Её улыбка способна облегчать тяжесть огромной цепи, которую влачат все смертные, – опасная улыбка, которой и была сама Дерюшетта.
– Иногда она легкомысленна и энергична.
6. Грациозность. О грациозности ещё не упоминалось, но она близка нежности и доброте. Дерюшетта была «само изящество и гармония».
Эмилия
Еще одним примером, объединяющим ангельские и человеческие качества, является Эмилия из романа Уильяма Теккерея «Ярмарка тщеславия». Теккерей описывает Эмилию как добрую, непосредственную, улыбающуюся, нежную, маленькую домашнюю богиню, которая вызывает у мужчин желание преклоняться перед ней. Она «обладала таким добрым, нежным, кротким и великодушным сердцем, что располагала к себе всех, кто только к ней приближался». В другом месте он говорит о ней как о доброй, светящейся улыбкой, нежной, щедрой душе».
Теккерей допускает, что не все признают в ней красавицу: «Боюсь, нос у неё несколько короче, чем это желательно, а щеки слишком уж круглы и румяны для героини. Зато её лицо цвело здоровьем, губы – свежестью улыбки, а глаза сверкали искренней, неподдельной жизнерадостностью, кроме тех, конечно, случаев, когда они наполнялись слезами, что бывало, пожалуй, слишком часто: эта дурочка способна была плакать над мертвой канарейкой, над мышкой, невзначай пойманной котом, над развязкой романа, хотя бы и глупейшего».
У Эмилии был приятный, нежный голос. Ей были присущи «маленькие тревоги, страхи, слезы, робкие опасения». Её бросало в дрожь, когда кто-нибудь проявлял грубость. Иными словами, она была слишком скромной, слишком нежной, слишком доверчивой, слишком слабой и очень женственной, и это побуждало мужчин защищать её и заботиться о ней.