Лейтенант Альберт Квинси, который принес ему папку, был молод и исполнен чувства ответственности — он гордился тем, что является представителем Службы безопасности.
— Но почему Себатински? — настойчиво требовал он ответа.
— А почему бы и нет?
— Потому что это бессмыслица какая-то. Жебатински — иностранное имя, я бы и сам его изменил, но на что-нибудь англосаксонское. Если бы Жебатински сделал так, это было бы понятно, я бы даже и внимания на него не обратил. Но зачем менять «Ж» на «С»? Мне кажется, мы должны это выяснить.
— А его самого кто-нибудь спрашивал?
— Конечно. Естественно, в частной беседе. Я за этим проследил. Он говорил только, что ему ужасно надоело носить фамилию, которая начинается на последнюю букву алфавита.[1]
— Почему бы и нет, лейтенант?
— Это возможно, но ведь он мог поменять имя на Сэндс или Смит, если ему уж так хотелось, чтобы его фамилия начиналась с «С». И вообще, коли парень так утомился от буквы «Ж», почему бы не изменить имя совсем и не взять букву «А»? Например… ну… Ааронс?
— Я бы сказал, что это не очень англосаксонское имя, — проворчал Бренд, а потом добавил: — Но ведь у нас ничего на него нет. Вряд ли мы можем предъявить ему обвинение только на том основании, что он хочет изменить фамилию, каким бы странным ни казалось нам его поведение.
У лейтенанта Квинси сделался ужасно несчастный вид.
— Ну-ка, выкладывайте, лейтенант, — проговорил Бренд, — у меня такое ощущение, что вас беспокоит что-то конкретное. Какие-то идеи? У вас есть теория относительно Жебатински? Признавайтесь, в чем дело?
Лейтенант нахмурился, светлые брови сошлись у переносицы, губы превратились в тонкую ниточку.
— Ну… проклятье, сэр, он же русский.
— Вовсе нет, — возразил Бренд. — Он американец в третьем поколении.
— Я хотел сказать, что у него русское имя.
Обманчиво мягкое выражение покинуло лицо Бренда.
— И снова ошибка, лейтенант. Это польское имя.
Лейтенант сердито вскинул руки, ладонями вверх.
— Какая разница!
Девичья фамилия матери Бренда была Вишевская, поэтому он повысил голос:
— Никогда не говорите этого поляку, лейтенант, — и, немного подумав, добавил: — Или русскому.
— Я только имел в виду, сэр, — лейтенант покраснел, — что поляки и русские находятся по другую сторону «железного занавеса».
— Кто же этого не знает?
— А у Жебатински или Себатински, неважно, как мы станем его называть, там могут быть родственники.
— Уже три поколения Жебатински живут в нашей стране. У него, конечно, могут быть там какие-нибудь троюродные братья. Ну и что из того?
— Само по себе это ничего не значит. Многие имеют там дальних родственников. Только вот Жебатински решил изменить имя.