Бетти, врач по профессии, сразу же забросала ее вопросами:
— У тебя все в порядке? Ты регулярно бываешь на приеме у своего доктора? Что он говорит о твоей работе на ферме?
— В самом деле, не лучше ли тебе бросить работу? — спросил Шэд строго. — Бетти, например, четыре месяца пролежала в постели перед родами. Ты соблюдаешь предписания врача?
— Ну да. Впервые в жизни я им следую, — засмеялась Чолли. — Майкл следит за этим. И конечно, я бываю на приеме у врача и не работаю начиная с будущей недели. Дайте передохнуть немного, я вам расскажу все.
Элис, которую буквально распирало от гордости, подала шампанское и обещанный торт. Незаметно обед превратился в вечеринку. Скоро шампанское было выпито, торт съеден, но они продолжали сидеть за столом и болтать обо всем на свете: начиная с самых невероятных имен для малышей и кончая тем, в какой колледж они пойдут, когда вырастут.
— Меньше всего нас сейчас волнует колледж, — рассмеялась Чолли. — Важнее то, где мы разместим детей, если родятся мальчик и девочка. У нас в доме только одна свободная комната.
— Это легко устроить, — отозвался Кон. — Я могу подготовить чертежи перестройки дома.
— Но ты же на отдыхе. Мы не хотим его тебе испортить.
— Вы не можете отказать, если я этого хочу, — убеждал он будущих родителей. — Считайте это моим подарком новорожденным.
Чолли заколебалась и вопросительно посмотрела на мужа, который счел своим долгом сказать:
— Большинство ограничиваются плюшевым медвежонком. Ты уверен, что хочешь этого?
— Я бы не предлагал, если бы не был уверен. В любом случае я не собираюсь сидеть здесь целый месяц и плевать в потолок. Да я с ума сойду без дела!
Майкл переглянулся с женой, затем пожал плечами и улыбнулся:
— Ну ладно. Было бы глупо отказываться. Спасибо, Кон. Мы весьма тронуты.
— Дел сейчас особых нет, — задумчиво проговорил Шэд. — Если мы все займемся этим, то при наличии чертежей быстро пристроим еще одну комнату.
Все тут же стали обсуждать, кто что может сделать и когда следует начать строительство. Кон принялся рисовать прямо на салфетке, а Чолли рассказывала, какую детскую хотела бы иметь.
Наблюдая за ним со своего места, Сабина представила, что это она беременна, а Кон делает чертежи детской для своего ребенка.
«Опомнись, Бина! — возопил внутренний голос. — Даже и не думай об этом!»
Но было уже поздно: былые мечты и тайные желания, спрятанные в глубине сердца, вдруг проснулись и переполнили ее. В семнадцать лет Сабина мечтала о том, что настанет день, когда она будет держать на руках новорожденного ребенка. Ребенка ее и Кона. Потом мечты умерли, и, казалось, навсегда. И вот оживают вновь.