— Дело обстоит именно так? — спросил Вотриан.
— Боже, и никак иначе! — поспешно встрял Польтнэр. — Оказалось, что все обстоит именно так, как говорил месье Серруйе. Семь лет маркиз пребывал в пучине безумия из-за смерти жены. Он отказывался принять то, что она умерла. Даже на его собственных условиях, хотя… Доктор, вы хотите что-то сказать?
Алиенист смотрел на маркиза серьезно и сочувственно.
— Не нужно предаваться отчаянию. Наука не стоит на месте.
— Тихо! — прервал его де Вергонд. — Я долго боялся того, что Поль, человек столь же жадный и злой, сколь его сестра была праведна и прекрасна, найдет способ уничтожить годы моей работы. Я был так близок… Хотя какое теперь это имеет значение? Разве пожелала бы Сибилл вернуться в мир, где ее ближайший кровный родственник по собственному желанию лишил ее шанса на продолжение жизни?
Ларго сказал:
— Каждый знает о вашей репутации ученого…
— О да, мне кажется, я ее заслужил. И это могут подтвердить натурфилософы десяти стран. Но что движет мною сейчас? Моя жизнь лишилась цели… И если говорить о целях, то, предполагаю, ваша состоит в том, чтобы лишить меня состояния и даже свободы на основании того, что я обезумел. Прекрасно. Как я уже говорил, моя жизнь потеряла смысл и цель. Но не будете же вы столь жестокосердны, чтобы не позволить мне в последний раз взглянуть на мою возлюбленную?
Остальные переглянулись. Тишину нарушил Поль, неприлично расхохотавшись.
— Иди, если хочешь! Возьми с собой своего соседа! Будет замечательно, если juge d'inst ruction лично подтвердит, как далеко зашла твоя болезнь. Если желаешь, то возьми с собой и его huissier. Чем больше свидетелей, тем веселее. Тем временем я и мои друзья отпразднуем победу. Серж, Шэфер, какого дьявола вы еще не нашли коньяку? Жюль, покажи им, где искать!
Трех рюмок оказалось достаточно, чтобы привести всю компанию в благостное расположение духа: предполагаемого наследника, который не мог видеть, как зять тратит состояние, по праву принадлежащее Полю, в безумных попытках вернуть жену к жизни; пройдоху-адвоката, рассчитывающего целый год прожить безбедно, если дело увенчается успехом, и huissier, также не оставшегося бы без средств; алиениста, чья практика некогда приносила немалую прибыль, но теперь он нуждался в пациентах, которых мог бы привлечь представитель знати, ибо многие богатые семейства искали место, где бы могли скрыть плоды поколений кровосмесительства и невоздержанности, и, наконец, санитара-садиста, умевшего даже аристократов заставлять делать то, что приказано… Они сидели в обеденном зале, довольные столь полной и быстрой победой, когда из передней раздался крик. Прежде чем они успели отреагировать, дверь в помещение широко распахнул Жюль. И в проем в глубоком обмороке рухнул маркиз. Как они поняли, кричал именно он.