Он оставил ее сидеть на веранде. Сквозь крону вишневого дерева пробивались солнечные лучи. Цветущие ветви склонились над ней, и белые лепестки нежно касались ее, словно конфетти в день свадьбы много лет назад. Сейчас ей было уже семьдесят пять: волосы отливали серебром, шею покрыли морщины, глаза стали цвета омытых дождем ирисов. Но она все равно одевалась так же элегантно, как и всегда. Именно такой и помнил ее Дэвид. Жемчужные ожерелья, шелковые платья. Даже сейчас, в преклонном возрасте, его мать все еще оставалась очень красивой.
Дэвид помнил, как они с отцом танцевали в столовой и отец называл ее Королевой Варшавы, самой ошеломительной женщиной, когда-либо рожденной в Польше, в народе, который славился своими красавицами.
«В мире нет женщины, равной твоей матери, и никогда не будет», — промолвил отец в свой восемьдесят первый день рождения, когда они медленно шли по берегу Темзы, у подножия крутого холма, ведшего в Кливден. Над сияющей водой метались стрекозы; прокричали гребцы, и весело засмеялась девушка. Через три дня отец мирно скончался во сне.
Замшевые туфли Дэвида с хрустом давили гравий. Бонни уже ждала его в старом голубом «MG» с открытым верхом, глядя в зеркало заднего вида, подкрашивая губы ярко-розовой помадой. Вторая жена Дэвида была моложе его на одиннадцать лет: блондинка с детским лицом, веселая, забавная и совсем непохожая на Анну, его первую жену, которая была очень серьезной брюнеткой и странно безжизненным человеком. Его мать до сих пор не одобряла брак с Бонни. Едва ли она что-то говорила, но Дэвид был уверен, что причина антипатии заключалась в том, что мать считала крайне дурным поступком уводить любящего мужа из семьи. Она была убеждена, что браки заключаются на небесах, пусть даже иногда они ниспровергают в саму преисподнюю.
— Твой отец сказал бы тебе очень многое, Дэвид, — промолвила она обиженно, склонив голову набок и воззрившись на сына. Ее пальцы играли с кольцом с бриллиантом, подаренным на помолвку, и обручальным кольцом. — Твой отец считал, что мужчина всегда должен быть верен одной, и только одной женщине.
— Отец любил тебя, мама. Ему легко было так говорить. Я совсем не любил Анну.
— Тогда зачем ты женился на ней, подарил ребенка и сделал жизнь бедной девочки совершенно несчастной?
Честно признаться, Дэвид до сих пор не знал ответа на этот вопрос. Они с Анной встретились в колледже и каким-то образом поженились. То же самое случилось с дюжинами его друзей. Лет через двадцать они сидели в домах в пригороде, за которые выплачивали ипотеку, уставившись в окно и недоумевая, что случилось со всеми теми смеющимися златокудрыми девушками, на которых они вроде как женились.