Обдумал я все сказанное… с одной стороны, конечно, логика в рассуждениях короля присутствует, и в количествах немалых. Если у тебя с подвозом боекомплекта напряг, авиация на аэродромах раскисших завязла, да и с пополнением нелады, а у противника все наоборот — тут и впрямь не о наступлении впору думать, а молиться, чтобы с нынешних позиций не сбили. И сведения Грым Аррыма о крепостях, что к зиме закончить надо, сюда ложатся как патроны в обойму. Коррелируют, как старший лейтенант Светлов говорит.
Но — одно большое такое «но». Если верить тем легендам и балладам, что мне в замке под видом здешней истории пели, Тьма всегда коварством своим изрядно славилась. В смысле, по мнению балладослагателей, это коварство жуткое было, а по мне — так вполне себе военная хитрость, зачастую даже и не так, чтобы особо сложная.
Понятно, что враг — он всегда хитер и коварен, на то он и враг…
— Знаешь что, — говорю, — товарищ король. Спасибо за объяснение. Успокоил ты меня… почти. Но уж извини, одну мыслишку я тебе напоследок подкину, для дальнейшего обдумывания. Что Тьма никогда прежде во время отлива Силы не наступала, это хорошо, да. Только… вспомни, что сам не далее, как вчера, Ариниусу втолковать пытался. Мир изменился — твои слова, не мои.
Сказал — и вышел. А Эррилин остался в кресле сидеть, и вид у него при этом был далеко не на вчерашние двадцать.
* * *
Кое-какие мысли по поводу — на чем мы полетим — у меня были. Точных сведений об уровне развития местного воздухоплавания мне, конечно, никто не сообщал. Зато я видел, чего в замке под чутким руководством Рудольфа Вельта соорудить пытались. Вельт этот, хоть и не летчик, а зенитчик, до войны в аэроклубе поучаствовать успел, вот и здесь загорелось ему чего-нибудь эдакое соорудить. Тоже мне… Отто Лилиенталь. Построили они, нельзя же не сказать, летало. И оно, как говорил рядовой Петренко, «таки летало и гордилось». Правда, больше ничего путного делать не умело.
Колин всю дорогу от ветки, где завтракали, рассказывал, как его двоюродный братец однажды на орле прокатился. Очень красочно рассказывал: и про ветер в лицо, и про ощущения захватывающие, и восторг несравнимый… только вот когда его братец во второй раз с орла съехал, потому как за перья толком ухватиться не мог, руки скользили, я уже не выдержал.
— Стоп! — говорю. — Сколько раз всего за полет этот твой родич с орла падал?
— Четыре, — с мечтательным таким видом отвечает эльф. — Чувство свободного полета, прежде чем орел вновь подхватывал его, было…
— Спасибо, достаточно.
Может, думаю, пегас и в самом деле еще не худший вариант?