Я последним поднимался — и еще на миг замешкался, самоцвет подобрать. Ткнул в него пальцем осторожно — а он, оказывается, даже и не нагрелся толком, так чуть теплее стал. А ведь отработал на все сто. Из двух створок — капитальных, толщины неимоверной… такие бронестворки разве что в личном бункере фюрера стоят, — одна, перекосившись, едва держится, а вторую просто напрочь снесло. В обоих полукруг оплавленный. Я как на него взглянул — да уж, думаю, если и был за дверью какой-нибудь комитет по встрече гостей, то сейчас он разве что в виде сажи на коридорном потолке обретается. А то и вовсе — на простейшие газообразные.
От входа три пути было — коридоры вправо-влево и лестница наверх. С коридорами, в общем-то, все просто и понятно решалось: Шершень справа, Толя соответственно слева прижались к стене и лупили из своих поливалок так, что я даже забеспокоился слегка. Потому как благодетель наш бородатый только про боеприпасы слово молвил, а про то, что стволы раскаляться не будут, как бы и промолчал. Заменить его, конечно, у «МГ-42» на раз-два, только ты ж этот запасной ствол сначала добудь…
Ну а остальные по комнатам, гранатами. Ловко так, споро… ну а что, когда гранат много и жалеть не надо, — это ж почти что приятное занятие получается: сорвал кольцо, забросил, дождался, пока грохнет, вкатился внутрь и от пуза веером. Считай, самая главная опасность — под собственный рикошет угодить.
Долго я на эту красоту не любовался. Капитан секунд пять, не больше, постоял, обстановку прокачивая, и на лестницу прыгнул, Князь — за ним, ну и я — следом. Там, наверху, нашим — слышно было, — весело приходится: «шмайссеры» шьют, не умолкая, и даже связка уже рванула. Хорошо так ухнула, у меня аж лестница под ногами качнулась.
Потом я первый труп увидел. Вроде обычный, в смысле — человеческий, что приятно. Я уж, было дело, опасался, что назначат в местную стражу каких-нибудь когтисто-клыкастых, три метра росту, два в обхвате. Небось, пока такого урода завалишь, полдиска из «Дегтярева» отработать ему в пузо надо, а уж про автомат и вовсе думать неохота.
А тут — человек… ну или чего-то человекообразное. И вполне нормально успокаиваемое дюжиной пуль навылет.
Форма у него была забавная. Эдакая помесь камзола с гимнастеркой, синяя с черным, а на груди маленький золотой герб. Из оружия при нем разве что жезл имелся, резной такой, полированный… а может, и не жезл это был вовсе, а дубинка какая… леший его разберет. Скорее все же жезл, потому что, когда мы на второй этаж выбрались, там такое творилось — головы не поднять! Шквальный огонь из всех трех коридоров, что к лестнице выходили. Огонь, в смысле стрельбы, а вообще лупили в основном чем-то типа снежков — только от каждого такого вот снежка в стене россыпь дырок, причем поглубже, чем от наших пуль. Чуть меньше — молниями разноцветными, а огненными шариками совсем редко.