— Нету.
— Что-о-о?
— Пока у меня нет работы, — сказал Баако. — Но, разумеется, сразу же по приезде я обращусь в телекорпорацию.
— А вот это уже ошибка, — сказал Бремпонг с раздраженной участливостью, почти неприязненно. — Серьезная ошибка. Вы поставили себя в очень трудное положение.
— Не понимаю, что я, собственно, мог сделать. У меня есть диплом… в крайнем случае они могут проверить мою квалификацию.
— Не о том речь. Вы, видно, многого не знаете. Например, тех, от кого зависит прием на работу. Я-то их хорошо изучил. Будь вы иностранцем, белым — тогда другое дело. Тогда бы вы без всякой квалификации прекрасно устроились. — Бремпонг протяжно вздохнул. — Но вы, такой же черный, как и они, уважения от них не дождетесь. Вот увидите.
Баако притих и задумался, пытаясь осознать то, что сказал Бремпонг, но слова так и не сложились для него в связные мысли, и их смысл вместе со звучанием утонул в монотонном реве турбин.
— Вы не заметили, как я махал вам, когда мы шли к самолету?
— Заметил, только не сразу. И я не был уверен, что вы машете именно мне.
— Да и я не был уверен, что вы мой земляк. У вас какой-то… не совсем обычный вид.
— Вот уж никогда бы не подумал…
— Нет-нет, не лицо, не черты лица. Но понимаете, по вашей одежде, по манере держаться не видно, что вы побывавший. Ведь если нашему земляку удается вырваться за границу, то при возвращении в нем за милю можно узнать побывавшего.
— Вот оно что! — Баако с удивлением услышал свой собственный смех — тихий и невеселый; он не сумел справиться со смятением, не сумел даже замаскировать его.
— Мне хотелось, чтобы мы сели рядом, — сказал Бремпонг. — Моя жена была бы рада с вами познакомиться.
— Я искал место у окна.
— Понимаю. Вам, наверно, не слишком часто приходилось летать.
Баако улыбнулся и промолчал. Нагруженная тарелками тележка мягко остановилась возле него, и стюардесса, склонившись над его креслом, негромко сказала:
— Обед, пожалуйста. Что вы предпочитаете из напитков — коктейль, белое вино?
На металлической поверхности тележки играли лучики электрических ламп. Неожиданно впереди, над спинкой одного из кресел, появилась голова в огромном парике. Бремпонг встал.
— Мне пора, — сказал он. — Юджиния беспокоится. — Он попрощался с Баако и, протиснувшись между креслом и тележкой, ушел. Баако нажал синюю кнопку в спинке переднего кресла и откинул крышку столика. Стюардесса поставила на столик поднос с едой.
— Мне имбирной воды, пожалуйста, — сказал Баако.
— Пожалуйста, — эхом отозвалась стюардесса, открыла бутылочку с желтой, пузырящейся от выходящего газа водой, поставила ее на столик и ушла вперед.