Одни рождены в подвалах
и всю жизнь живут на коленях;
смиренно молиться богу —
вот их земная судьба.
Другие уже с рожденья
вознесены на крышу,
но им даже этого мало,
и они встают на ходули;
не ведать убогой юдоли —
вот их земная судьба.
Когда началась сольная партия гитары, он принялся подсвистывать гитаре и порой даже вставлял свои собственные вариации. На повороте к больнице он заложил такой крутой вираж, что шины пронзительно заскрипели, но вираж был рассчитан очень точно, и Араба его даже не заметила.
— Это новое родильное отделение, — сказал таксист, останавливаясь перед высоким зданием из бетона и стекла. — Госпожа Сестра, — окликнул он проходящую девушку, — у нас тут, того гляди, роды начнутся, прямо в машине.
Сестра пренебрежительно усмехнулась, но подошла.
— Вы муж роженицы? — спросила она, обращаясь к Баако.
— Да нет, — ответил он, — это моя сестра.
— И вы работаете на ответственной должности?
— Я пока вообще не работаю.
— Тогда, может быть, — сестра уже почти не скрывала презрения, — ее настоящий муж занимает высокий пост?
— Да нет, — сказал Баако. — А почему вас это интересует?
— Послушайте, Госпожа Сестричка, — таксист лихо подмигнул девушке, — нашей роженице совсем плохо.
— Шофер! — Окрик сестры прозвучал как охлест. — С вами не разговаривают. — Таксист отвернулся и стал насвистывать мелодию той шикарной песенки, которую он только что слышал. — Так какая у вас должность? — спросила сестра у Баако.
— Да говорю же вам — никакой, — ответил он и увидел, что глаза у сестры вытаращились, а губы поджались.
— Ну так вот, — отчеканила она, — новое отделение обслуживает особо уважаемых людей и высших должностных лиц — понятно? Для остальных есть старое отделение.
— А где оно, это старое отделение?
— Там! — Сестра с пренебрежением ткнула пальцем куда-то влево и скрылась за массивными дверями нового больничного корпуса.
— Хорошо живется в Гане! — громко заорал ей вслед таксист. Потом повернулся к Баако и успокоительно сказал: — Я знаю, где старое отделение. Сколько раз туда людей возил. — Он развернулся и вскоре остановился перед облупленным домом — даже из машины было видно, что металлические противомоскитные сетки на окнах этого корпуса покрыты ржавчиной, а с деревянных рам давно облезла краска. — Тут вот беднота и рожает. — Шофер ухмыльнулся.
— Араба, — сказал Баако, — я пойду отыщу сестру. Все будет в порядке, не волнуйся. — Он ободряюще улыбнулся, но губы Арабы даже не дрогнули. Видно было, что она теперь уже не просто боится, а по-настоящему мучается. Потом Араба что-то пробормотала, но Баако уловил только одно слово — «побывавший». Он вылез из машины и вошел в подъезд.