— Направь лодку к берегу, направь лодку к берегу! — закричал механик на рулевого, их слова сталкивались друг с другом и улетали по ветру.
— Войенги, помилуй нас!
— Те, кто в земле, спасите нас хоть сегодня!
— Что ж это? Что ж это? Неужели же ты, Амадасу, будешь просто смотреть, как мы погибаем?
— Разгони тучи, открой небо!
— Те, что всегда со мной! Отведите то, что может случиться!
— Колокумо Эгбесу! Как же это?
— Помилуй нас, Господи! Спаси нас, Христос!
Пока они все молились и вызывали своих богов, женщина, убившая сорок или пятьдесят лет, широко раскрыла глаза и, словно мужчина, зашагала, спотыкаясь о множество ног, зашагала к остроконечному носу лодки. На носу она выпрямилась и воздела глаза и руки к затемненному оку небесному. Так стояла она, и платье ее за спиной раздувалось, как парус. И она возопила мужским своим голосом, пронзившим пронзительный ветер, взывая к Беникурукуру, божеству своего рода.
— Беникурукуру! Беникурукуру! Что же это такое? Неужели ты хочешь забрать меня? Разве я в чем-нибудь провинилась? Подай знак. Владеющий нами, подай знак. Подай… Подай знак. Отдам тебе все, что захочешь. Только подай знак…
Тут небеса неожиданно раскололись, и полил дождь, который нельзя описать словами. Капли дождя походили на шестидюймовые ядра от пушек. Дождь этот не был просто дождем. Он был больше чем дождь.
— Неужели же ты возьмешь меня в реку? Подай знак. Разгони тучи, открой око дня…
Навес из циновок стал протекать. Он стал протекать, и дождевая вода полилась на головы, спины, лица, руки, ноги, носы, и платье на людях промокло до теплой их кожи. У женщины с ребенком был зонтик. Она раскрыла его и прикрыла ребенка. Двое мужчин справа и слева сунули головы под зонтик. У других ничего не было, и они прикрыли головы тряпками. Но тряпки скоро промокли, и их пришлось убрать.
У Около был старый плащ. Он встал, накинул его на голову и снова сел. Плащ был старый, дырявый, но все же выдерживал дождь лучше, чем тряпка. Люди прижимались друг к другу, чтобы согреться. Девушка, ехавшая к мужу, прижалась к Около. Она вся промокла насквозь. Около взглянул на нее, ей было нечем прикрыться. Он снова встал, прикрыл полой плаща спину девушки и снова сел. Девушка недоверчиво взглянула на Около, а потом прижалась к нему еще ближе, чтобы плащ покрыл ее целиком. Когда ее мокрое платье коснулось Около, он вздрогнул. Девушка быстро стянула с себя прилипшую кофту и опять прижалась к Около. А мать ее мужа не смотрела на дождь, не смотрела на ветер, не смотрела на платье, прилипшее к телу, не смотрела даже на волны, — волны, спешившие в белых шапках, как вестники, она стояла на носу лодки, как мачта, взывая к семейному богу: