После работы, когда возвращаюсь домой, я обязательно читаю все пять молитв. Если будет на то воля аллаха и Мухаммеда, пророка его, никогда я не выпью ни капли спиртного.
Посылаю тебе почтовым переводом 25 000 франков. Сбереги из них 20 000 франков для меня, 3 000 франков отдай моей матери, 2 000 франков возьми себе. Я знаю, что ты все еще сидишь без работы. Я напишу письмо и матери. Скажи ей, что я совсем здоров.
Кланяюсь тетушке Мети, тетушке Арам и детям. Сбереги для меня деньги. Даст бог, я скоро вернусь на родину. Не забывай меня в своих молитвах.
Шлю тебе поклон,
твой племянник Абду».
Читая письмо, написанное по-французски, писец с листа переводил его на язык волоф.
Мальчишка-поводырь подвел к ним слепого нищего с гноящимися глазами. Слепец монотонно и неустанно твердил: «Ради аллаха. Ради аллаха».
Писец вернул Дьенгу письмо и сказал:
— Пятьдесят франков.
Дьенг пошарил в карманах. Нашел только десять франков. Поездка в автобусе вместе с Горги Маисой уменьшила его наличность на сорок франков.
— Я сейчас получу по переводу и заплачу тебе.
— Как ты думаешь, чем я кормлюсь? — язвительно спросил писец, уставившись на него недоверчивым взглядом.
Дьенг показал ему уведомление.
— Хорошо, я подожду, — милостиво сказал писец.
Толстуха, стоявшая в очереди, направилась домой и, хотя получила деньги, сердито ворчала, что потеряла много времени. Дьенг подошел к окошечку, чиновник вытащил из пачки бланк перевода и сверил его с уведомлением.
— Ибраима Дьенг? Так… Дай удостоверение личности.
— А у меня нет удостоверения. Есть квитанция об уплате налога, есть карточка избирателя…
— А наклеена на нее фотография?
— Нет… Нет.
— Ну, дай какую-нибудь справку, чтобы на ней было твое фото. Например, водительские права, военный билет.
— Ничего этого нет у меня.
— Тогда поди выправи себе удостоверение личности.
— Где?
В окошечке Дьенгу видна была только черноволосая большая голова чиновника, не вязавшаяся с его узкими плечами. Чиновник поднял холодное, замкнутое лицо. Изогнутые линии его губ были жестоки. Все его черты были воплощением суровости. Он внушал Дьенгу почтительную боязнь.
— Вот у меня есть удостоверение личности, — вмешался Горги Маиса и, глядя в упор на чиновника, протянул руку, в которой было зажато удостоверение.
— А разве перевод на твое имя?
Горги Маиса не ответил и, помедлив секунду, убрал руку.
— Отойди от окошка, — заорал чиновник. — Ибраима Дьенг, ты мне дашь удостоверение или нет?
— Друг, нет у меня удостоверения, — ответил Дьенг дрогнувшим голосом.
— Ступай достань.
— Где?
Они пристально смотрели друг на друга. Дьенгу казалось, что у чиновника глаза насмешливо прищурились. Дьенг страдал. Его терзало чувство унижения. На лбу у него выступил холодный пот. Он молчал, и тут ему вспомнилась поговорка, ходившая среди мелкоты по всему Дакару: «Чиновников не серди, не то горя от них жди».