* * *
Молодой врач Николай Георгиевич Прущ делился скабрезным анекдотом. Практикантка готовилась рассмеяться, Прущ перешел на интимный шепот. Практикантка залилась дурацким журавлиным смехом, нянька, убиравшая неподалеку, грюкнула ведром и распластала на полу чавкающую ветошь.
Прущ расцвел и, рассказывая следующий анекдот, прикидывал, как убедить практикантку в необходимости совместного распития кофе хотя бы на людях. О событиях, происходящих без свидетелей, он пока не задумывался.
Какая-то женщина явно намеревалась юркнуть в подвал.
– Куда вы? – остановил ее Прущ. – Там ничего интересного нет.
– Я уже была там… – В тембре женщины преобладал носовой призвук. Гуммозные поражения захватывали хрящевые и костные ткани черепа больной.
«А говорят еще, что у нас не встретишь образчик с третичным периодом», – с удивлением отметил Прущ, а вслух спросил:
– Вы к кому? Я имею в виду, кто ваш лечащий врач?
– У меня нет лечащего врача, я больна всего две недели…
– Вы у нас впервые? – продолжал допытываться Прущ.
– Меня принимал и осматривал доктор Борзов, – ответила женщина.
Нянька с грохотом уронила ведро. Больная вздрогнула и тревожно оглянулась.
– Мне нужно найти доктора Борзова!
– Если я вам сообщу, что этот Борзов никогда не работал здесь… – Прущ всегда предпочитал говорить правду.
– Как же так?! – Взгляд женщины неприятно прыгал с Пруща на практикантку и обратно.
– Думаю, вам стоит обратиться ко мне, моя фамилия Прущ…
– Я помню! Кабинет номер девять, меня направляли к вам.
Больная истерично разрыдалась.
«Ох, и намаюсь с ней», – подумал Прущ и учтиво улыбнулся.
– Вот и славно, жду вас завтра к восьми.
Женщина не уходила.
– Значит, нету Борзова в помине?! – спросила вдруг она, и такая россыпь отчаяния и злобы прозвучала в ее голосе, что бывалый Прущ почувствовал холодок в спине.
Он взял себя в руки и вежливо подтвердил:
– Нет в помине.
* * *
– Она сумасшедшая, да, Николай Георгиевич? – с уважением к его спокойствию спросила практикантка.
– Прежде всего – это человек, и человек страждущий. Помочь ему – наш священный долг, – шутливо назидал Прущ. – Я одного не пойму, откуда такое запущенное состояние? И еще, – Прущ скорчил страдальческое лицо, – не называй меня Николаем Георгиевичем! Отчество, как и лишний макияж, старит.
– Холосо, – прелестно сюсюкая, сказала практикантка. – А кто такой Борзов?
– Борзов? – Эрудированный Прущ усмехнулся. – На сленге специалистов начала века «Борзов» – он же «сифилис» или «люэс». Как кому нравится…