— Он — мой отец.
Комната взорвалась от возгласов:
— Я НЕ ВЕРЮ, БЛЯДЬ! НЕ ВЕРЮ!
— Я ЗНАЛ!
— МЫ ТОЛЬКО ЧТО ИГРАЛИ С ДОЧЕРЬЮ МИКА АБЕРНАТИ!
— МИК АБЕРНАТИ? ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
Томас, Джим и Тревис — единственные, кто не кричал.
— Я же говорила вам, парни, что мне не следует играть, — сказала я.
— Если бы ты упомянула, что ты — дочь Мика Абернати, думаю, мы отнеслись бы к тебе более серьезно, — сказал Томас.
Я взглянула на Тревиса, который смотрел на меня с благоговением.
— Ты — Счастливая Тренашка? — спросил он, его взгляд слегка затуманен.
Трентон встал и показал на меня с широко открытым ртом.
— Счастливая Тренашка у нас дома! Не может быть! Блядь, одна новость охуительней другой!!
— Это прозвище, которое дали мне газеты. А история была не совсем точной, — сказала я, волнуясь.
— Парни, мне нужно отвезти Эбби домой, — сказал Тревис, все еще глядя на меня.
Джим посмотрел на меня из-под очков.
— Почему она была не точной?
— Я не забирала удачу у своего отца. В смысле, это так нелепо, — я тихонько засмеялась, нервно накручивая волосы на палец.
Томас покачал головой.
— Нет, Мик дал его в интервью. Он сказал, что в полночь на твой тринадцатый день рождения его удача иссякла.
— А твоя возросла, — добавил Тревис.
— Тебя вырастили бандиты! — сказал Трент, улыбаясь в волнении.
— Э-э… нет, — рассмеялась я. — Они не вырастили меня. Просто их было… много вокруг.
— Херово, что Мик смешал твое имя с такой грязью во всех газетах. Ты же была всего лишь ребенком, — сказал Джим, качая головой.
— Возможно даже, что это была удача новичка, — сказала я, отчаянно пытаясь спрятать свое унижение.
— Тебя обучал Мик Абернати, — сказал Джим, с удивлением качая головой. — Господи, в тринадцать лет ты играла с профессионалами и выигрывала. — Он посмотрел на Тревиса и улыбнулся. — Не ставь против нее, и не делай с ней пари, сынок. Она не проигрывает.
Тревис посмотрел на меня, его выражение лица было все еще ошеломленным и растерянным.
— Э-э… Нам пора, пап. Пока, ребята.
Возбужденная болтовня семьи Тревиса стихла, когда он потянул меня за дверь и повел к своему мотоциклу. Я закрутила волосы в пучок и застегнула куртку, ожидая, что он заговорит. Он сел на мотоцикл, не говоря ни слова, а я устроилась у него за спиной.
Уверена, он чувствовал, что я не была честна с ним, и возможно был сбит с толку, что одновременно со своей семьей узнал о такой важной части моей жизни. Когда мы вернулись в его квартиру, я ожидала большой ссоры и прокрутила в голове дюжину различных оправданий прежде, чем мы дошли до входной двери.
Он провел меня за руку по коридору и затем помог снять куртку.