После церемонии устроили маленький свадебный пир в столовой. Тост произнес сэр Бонар — приличествующие случаю слова. Миссис Пемблтон всем своим видом выражала одобрение, и Ланс был в хорошем расположении духа.
Позже Ланс отнес Гейл в ее собственные комнаты, специально подготовленные для перемещения по ним в инвалидном кресле. К тому времени она была сильно утомлена, и он положил ее на кровать. Непривычно долгое сидение вызвало пульсирующую боль в спине. Потребовалось все напряжение сил, чтобы отогнать болезненное оцепенение, которое начало охватывать ее. Гейл закрыла глаза и снова их открыла, когда Ланс нажал звонок у ее кровати, чтобы вызвать медсестру. Та незамедлительно явилась — спокойная и проворная, в темно-синей форменной одежде с белой отделкой.
Медсестра Рассел была приятной рыжеволосой тридцатилетней женщиной. Гейл, поймав прямой взгляд ее голубых глаз, решила, что с ней будет вполне сносно.
Ланс с очаровательной улыбкой представил их друг другу.
— Надеюсь, вы подружитесь, — заключил он. — Но я должен заметить вам, сестра, что, надеюсь, ваше пребывание с нами не будет длительным. Я хочу видеть свою жену здоровой как можно скорее.
Гейл отвела глаза от его наполовину шутливой, наполовину серьезной улыбки. Он желает этого так же отчаянно, как она сама, стремясь как можно скорее положить конец их так называемому браку.
Усталость уносила ее на своих волнах. Она почувствовала, как Ланс склонился над нею и, слегка приподняв ее, влил глоток бренди, которое он поднес к ее губам. Это вызвало у Гейл кашель, но теплая струйка внутри нее прогнала слабость и вернула цвет щекам.
В комнату вошла бабушка, все еще растроганная знаменательным событием этого дня. Ланс быстро поцеловал в макушку свою жену и вышел, оставив ее с двумя женщинами.
На следующее утро Гейл проснулась и принялась осматривать очаровательно обставленную комнату. Все вокруг было белым — от пушистого ковра, широкой кровати с гобеленовой обивкой, туалетного столика и столика для кофе до обитых шелком стен, занавесок и абажуров, принадлежащих к одному стилю. Прозрачные тюлевые занавески закрывали два высоких окна и балкон, смотрящие в сад. Белый цвет приятно контрастировал с бежевым шезлонгом, подушками цвета карамели, кофейными и оранжевыми букетами цветов в шоколадно-коричневых вазах и сверкающей оттенками осени живописью на стенах. Там было все, что могло сделать жизнь лишенного движения человека комфортнее: от стопки глянцевых журналов до проигрывателя с самыми модными дискам.
Но Гейл ничто не радовало. Единственным чувством, которое еще теплилось в ее наполовину обездвиженном организме, было желание одиночества и покоя, которое усилилось, когда она вспомнила, что этим утром бабушка уезжает в Танжер.