Позтому не можетъ быть никакой «христіанской реальной политики» и «христіанской партіи». Всякая политика и всякая партія связана съ компромиссами, а религія по самому существу не можетъ сочетаться съ половинчатостью и уступками.
Въ программѣ minimum «Христіанскаго Братства Борьбы» выдвинуто требованіе демократической республики. Неужели не понимаютъ друзья этой программы, что религіозная личность не можетъ требовать демократической республики въ такой же мѣрѣ, какъ и всякаго иного государственнаго порядка? Если когда-нибудь сложится воистину религіозный союзъ, то въ его программѣ, касающейся общественнаго устройства, будетъ начертано только то, чего союзъ «не принимаетъ», и каждый разъ, съ возникновеніемъ новой формы механической общественности, союзъ будетъ отзываться на зто событіе новымъ отказомъ принять зту форму; разрушеніе безусловное всякихъ внѣшнихъ организацій, государственныхъ и соціаль-ныхъ, вотъ единственный лозунгъ по отношенію къ внѣшней общественности.
Религіозная общественность создается на началахъ, ничего общаго неимѣющихъ съ механической властью.
Признавая, разумѣется, принципіально это положеніе, православные соціалисты тѣмъ на менѣе говорять слѣдующее: «Апостолы учили, что не время отрицать государственную власть, что ей принадлежитъ еще великая культурная роль, что власть несетъ божественную миссію, и въ той борьбѣ, которая свершается въ богочеловѣческомъ процессѣ, она, какъ необходимое условіе культуры, на сторонѣ Христа».
Христосъ, т. е. абсолютная свобода, совмѣщенная съ идеей римской имперіи – вотъ воистину странное утвержденіе!
Въ этой же статьѣ мы читаемъ далѣе: «Разрушать власть и государство, значило задерживать ходъ великаго міроваго развитія, это значило служить Антихристу, а не Христу». Здѣсь есть странная игра словами. Дѣло въ томъ, что разрушать государство просто ради разрушенія, конечно не имѣетъ смысла даже и съ религіозной точки зрѣнія, но не принимать государства и разрушать его во имя религіознаго строительства не только имѣетъ религіозный смыслъ, но и представляется единственно возможнымъ отношеніемъ къ нему со стороны религіознаго человѣка. Оправдывая историческое значеніе государства авторъ разбираемой статьи приходитъ, конечно къ выводу, что съ православно-христіанской точки зрѣнія допустимо и вообще насиліе, разъ оно направлено ко благу общему. «Можноли, напр., говоритъ онъ, осудить дѣйствіе матери, которая силой воспрепятствуетъ ребенку схватиться рукой за огонь?» Мы готовы согласиться съ тѣмъ, что актъ насилія самъ по себѣ не имѣетъ никакого религіознаго значенія. Но авторъ статьи, повидимому, не понимаетъ, что насиліе всегда стано-вится непріемлемымъ для религіознаго человѣка, если оно