Сделав жгучий укол, Степан Андреевич смазал место укола мокрой ваточкой, пахнущей чем-то острым, от чего у Кирюшки запершило в горле.
— Ну вот и все, — сказал Степан Андреевич. — Следи за температурой, Мария, а я пойду. У меня сегодня около десятка вызовов ещё осталось. Надо дотемна ко всем успеть.
Степан Андреевич пошёл на кухню, помыл в умывальнике руки с мылом, вытер их чистым рушником, поданным матерью Кирюшки, и на прощание сказал:
— Давайте выздоравливайте. Если что, пусть Василий до меня дойдет, снова приеду…
И, взяв в руку чемоданчик, вышел из домика Кирюшки.
Кирюшка вскоре выздоровел, но с тех пор стал бояться всего, что было связано с медициной. Даже простые бинты и горчичники, купленные матерью на всякий случай и лежащие в банке из-под монпансье, вызывали у него неприятные ощущения. А самого Степана Андреевича Кирюшка старался обходить стороной: так, на всякий случай, а то мало ли что… Вдруг опять укол захочет сделать.
Но тут подошло время прививок, и Степан Андреевич стал обходить дома, где жили маленькие ребятишки, и делать им прививки. Уже и Вовка Чиж получил свою прививку, и Пуша тетки Вари, и даже Витька Свистунов, совсем уже большой мальчишка, года на два старше Кирюшки. Но к их дому Степан Андреевич пока не подходил. Пуша хвастался перед Кирюшкой:
— А что мне прививка, я даже не дрогнул, когда Андреевич мне в руку кольнул. Как комар укусил, совсем не больно. На, смотри, — и Пуша загибал рукав рубашки, показывая место укола.
Но Кирюшкой овладел страх, и он не хотел смотреть на место укола у Пуши, и даже разговаривать на эту тему.
И вот однажды, в воскресенье, когда мать пекла блины, и Кирюшка, радостный, вместе с отцом ждал их появления на столе, в открытом окне промелькнула седая голова в шляпе. «Степан Андреевич», — сразу же сообразил Кирюшка. Больше никто на их полустанке шляп не носит. Кирюшка мгновенно соскочил со стула.
— Ты куда? — спросил удивившийся отец. — Сейчас блины будут со шкварками, ты же их любишь.
— Мне во двор надо, на минутку, — соврал Кирюшка, бросившись к двери, ведущей на веранду к выходу и во внутренний двор, где жила скотина.
— Иди-иди, только поскорей, а то когда блины остынут, это уже не блины, а хлеб…
Кирюшка же стремглав выскочил в узкий коридорчик, ведущий на веранду и во двор, толкнул, что есть силы, дверь, успев заметить, что Степан Андреевич поднимается к ним в дом. Проскочив курятник и выскочив на огород с зацветшей картошкой, Кирюшка стал думать, где бы спрятаться. Отец, если надо, найдет где хочешь. В баньку? А может лучше в сарай с сеном? Но банька закрыта на замок, а в сарае сена ещё нет. Куда же? Мысли Кирюшки лихорадочно неслись в голове, перебирая вариант за вариантом.