Шли годы, красота Пейдж Мари поблекла и скрылась под сетью морщин, но она ждала и верила, что наступит день, когда любимый вернется и постучит в ее дверь. Вера не оставила Пейдж Мари Корнелл и на смертном одре.
Когда в присутствии родственников адвокат покойной вскрыл завещание, выяснилось, что все свое имущество она оставила малолетнему Патрику, который изредка гостил на ее ферме во время летних каникул и, по слухам, внешне весьма напоминал жениха Пейдж Мари.
Подъезжая к одноэтажному фермерскому дому, Патрик в который раз с благодарностью вспомнил тетушку Пейдж.
Дождь лил так, словно небеса решили выдать годовой запас воды. Подогнав машину как можно ближе к террасе, окружающей дом, он сунул руку в карман и, пошарив, глухо выругался. Так и есть, ключи от входной двери остались на столике в его нью-йоркской квартире.
Патрик задумался. Если память не изменяла ему, то из чердачного помещения можно проникнуть внутрь дома через неприметный люк. Плотнее запахнув плащ, он вылез из машины и бегом обогнул дом. Очевидно, удача все же не оставила его: дверца чердака была приоткрыта, а приставленная лестница заметно облегчала его задачу.
Осторожно ступая по шатким ступеням, Патрик взобрался наверх и нырнул в полумрак чердака. Сбросив намокший плащ, он прошел в глубь помещения, намереваясь отыскать люк. Скупой свет серого дня, лениво текущий в открытую дверцу, позволял Патрику рассмотреть всевозможные хозяйственные принадлежности немудреного сельского быта, снесенные сюда за ненадобностью: масляные лампы, старые каминные щипцы, детскую колыбель, девушку, кресло-кача… Девушку? Откуда здесь взяться девушке?
Патрик помотал головой в надежде избавиться от наваждения, но это не помогло. Возможно, потому, что в глубине души он не желал избавляться от наваждения, а возможно, потому, что девушка была самая, что ни на есть настоящая, из плоти и крови. По-детски подложив руку под щеку, она мирно спала на старой кушетке. Патрик осторожно присел рядом.
Черты лица незнакомки излучали трогательное спокойствие. Патрик внезапно поймал себя на мысли, что думает не о том, как она оказалась на чердаке его дома, а о том, какого цвета у нее глаза. Ничего не зная о ней, он уже нашел, что она прекраснее многих его знакомых, даже Сабрины Уорхолл. И дело было вовсе не в густых волосах, небрежно разметавшихся по потертому темно-вишневому бархату, и не в изящном изгибе бровей. Нет, обаяние незнакомки заключалось в некоем внутреннем сиянии, которое так свойственно рафаэлевским мадоннам.
Знаток искусства, Патрик в немом восхищении замер, склонившись над спящей девушкой, словно боясь разрушить образ, в котором она предстала перед ним. Несколько минут прошло с того мгновения, как он обнаружил ее, но ему казалось: прошла вечность.