— Как, например, позавчера ночью, — продолжала она. — Или в прошлый вторник. Я работала в вестибюле отеля в Брунсвике и заметила на себе взгляд того мужчины.
— Мы уже достаточно далеко от Санрайза, и никто здесь тебя не узнает. Сними шляпу и очки.
— Шляпу и очки?
— Да. Они отвлекают. — Трев хотел видеть ее глаза, когда она будет рассказывать свои басни.
Пожав плечами, она сняла шляпу, отчего несколько шелковистых прядей выскользнули из небрежного узла на затылке. Потом она сняла очки и сунула их в маленькую бежевую сумочку. Он заметил, что на лицо был наложен экзотический макияж, искусно подчеркивающий величину и цвет ее дымчато-голубых глаз. Несмотря на чрезмерный слой краски, она была безумно хороша. Ее место на сцене или на экране. Но не на панели, как она утверждает.
— Так что ты там говорила насчет прошлого вторника? — напомнил он, приготовившись спокойно принять все, что бы она ни рассказала.
— Ах, да, вторник. Ну, в общем, я понравилась одному бизнесмену, и, когда мы поднимались в его комнату, он остановил лифт, и мы… мы сделали это прямо там, между одиннадцатым и двенадцатым этажами. Ему приходилось быть осторожным, чтобы все время держать кнопку «стоп». Это было та-ак обалденно! — Она покачала головой, словно упиваясь воспоминаниями. — Случаи, подобные этому, действительно делают работу стоящей.
Он чуть не фыркнул. Стоящей. Она, наверное, шутит. Но поскольку он не был уверен, то ответил:
— Не обязательно быть профессионалом, чтобы проделывать такие штучки. Просто найди себе авантюрного приятеля.
— Ты хочешь сказать… отдаваться задаром? С какой стати? Можно ведь заработать приличные деньги. Взять, к примеру, ночь среды. Мне позвонил член одной э… заезжей спортивной команды. Как классно мы с парнями повеселились! Уж кто-кто, а профессиональные футболисты умеют попадать в цель! И я ушла от них с кругленькой суммой наличных. Что может быть лучше?
Трев с трудом удержался от ответа. Ему не хотелось с ней спорить. Если она пытается шокировать его, то будет ужасно разочарована. Потому что ни за что на свете он не поверит ни единому ее слову.
Она прищурилась, словно почувствовав его неверие, затем пустилась описывать в деталях сцену, которая вполне могла быть позаимствована из какого-нибудь порнофильма.
Все-таки ей удалось удивить его. Он не ожидал, что она станет описывать такие подробности, особенно в непристойных выражениях. К тому времени, как она закончила, у него не оставалось причин сомневаться в ее профессионализме. Так почему же он все еще сомневается? Почему подозревает, что эти подробности и в самом деле взяты из порнофильма? Наверное, психоаналитик назвал бы это «неприятием». Он действительно не знал, и эти сомнения возродили его злость на самого себя. Разве он не поклялся не доверять своей интуиции? Так почему он не верит тому, что она говорит?