Рогнеда с трудом разыскала среди вещей маленький кусок стекла, вставленный в серебряный оклад, но отражение совсем не обрадовало. В зеркале отразилась бледная, замученная думами и бессонницей женщина. Куда подевался властный, чуть надменный взгляд гордой полоцкой княжны? Где знаменитая посадка головы? Где румянец? Княгиня покусала губы, чтобы вернуть былую яркость, но это мало помогло. Сведенные к переносице брови не желали возвращаться на свои места, жесткая складка, вдруг появившаяся между ними, не исчезала, никакого блеска в глазах, живости в чертах лица.
— Это я?! — ужаснулась своему отражению Рогнеда. Зеркало полетело в угол, обиженно звякнув. Оно-то в чем виновато, если красавица превратилась в старуху?
Платья немедленно разложены по ложу и лавкам. Прибежавшая на зов холопка не сразу взяла в толк, к чему княгине вдруг понадобилась горячая вода. Чуть позже, помогая Рогнеде мыть и сушить ее роскошные волосы, девка невольно залюбовалась красивым крепким телом и нежной белой кожей. Верно говорили о красоте княгини, только прячет она свою красоту, некому показывать… Кроме воды Рогнеда потребовала начистить до блеска большое медное блюдо и долго разглядывала себя в нем почти в полный рост.
Этот день стал началом ее возрождения.
Княгиня вышла к гридям одетой в такое же красное бархатное платье, какое у нее было, еще когда осаждали Киев. Владимир не любил этот наряд, слишком яркой и властной смотрелась в нем жена, но сейчас именно это и нужно. Шла поступью правительницы, глянула так, что у гридей неприятно похолодело внутри.
— Узнали, кто он? И где второй?
— Это Рябой из веси, что за рекой. А про подельника молчит…
— Их двое или больше?
Вышан только пожал плечами:
— Не ведаю, княгиня, молчит же, проклятый.
Глаза княгини стали от злости белыми. Она коротко бросила:
— Поехали в весь. Здесь оставить хорошую охрану, остальных со мной. И этого тоже.
Весь оказалась небольшой, всего с десяток дворов. Чувствовалось, что хозяева в веси неважные, тыны поставлены как попало, избы старенькие, даже не избы, а землянки, крытые старой соломой, проходы не чищены. Везде грязь и запустение. Сначала Рогнеда даже нос воротила, но потом ужаснулась. А ведь у нее в Изяславле скоро тоже так будет, хотя и дружинников полно, и холопов хватает! Чего других корить, если в своем дому порядка мало?
Но княгиня приехала в весь не для наведения там порядка, а для наказания виновных. Жителей согнали на полянку между избами. Мужики перетаптывались, пряча глаза, женщины откровенно разглядывали невиданный наряд княгини, уверенно сидевшей на серой в яблоках лошади. Ребятишки поджимали босые ноги, стоя на холодной земле. Рогнеда переводила взгляд с одного на другого. Плохо живут, тяжело и голодно, это всегда видно прежде по детям. Гриди вытащили вперед связанного татя, тот в рваной рубахе, босой, волосы растрепаны, глаза выпучены от удушья. Рослый дружинник волок его за шиворот, горло стянуло воротом холщевой рубахи. Брови Вышана строго нахмурились, для него это попросту забава. Ну попугают людей, и что?