— Как обращался, так и обращайся, — улыбнулся Коля.
— А то я смотрю, некоторые за благословением подбегают!
— Я — священнослужитель, — мягко ответил батюшка, — но я такой же человек, как ты и все остальные. Поэтому если ты говоришь со мной как с другом, то называй меня Колей, но когда ко мне обращается верующий, за благословением или еще какой-нибудь надобностью, то говорит «отец Николай».
— Ну, спасибо! Значит, ко мне это не относится.
— Ну, перестань, — просили женщины.
— Пусть выскажется — Коля не обидчив.
— Эта бесконечная дискуссия еще дома надоела!
— О, сколько у тебя заступников! — почти выкрикнул Георгий.
— Нам с тобой лучше поговорить отдельно, — предложил Коля.
— Почему не при всех? Боишься?
— Ты же прекрасно знаешь, что — нет.
— У нас свобода совести! Я атеист и горжусь этим! — не отступал шеф.
— Нет более верующего человека, чем атеист, — рассмеялся Коля. — Он верит в то, что Бога нет.
То и дело в палатках начинали хныкать младенцы, мамаши поспешно вскакивали и бегали успокаивать своих чад. В это время бездетная и незамужняя Жанна, бывшая сокурсница Саши, монотонно и долго говорила о своем эгоизме, жадности и неумении любить.
— Мне даже куска мыла жаль… Вот, попросит кто-нибудь, я дам, но мне мучительно жаль будет… Или не дам, отговорюсь как-нибудь… Я и друзей своих стараюсь не знакомить друг с другом, ревную. Вдруг они полюбят друг друга и от этого меня меньше любить станут! О ребенке я даже думать боюсь; ведь это что получается: я от себя должна оторвать и все ему? Нет, я не готова к такому самопожертвованию! — она тихо посмеивалась, разглядывая тех, кто остался у затухающего костра. — Вы теперь будете плохо обо мне думать. Но мне это все равно, если честно. Потому что я хотела высказаться. То есть мне не важно ваше мнение. Мне важно, что вы есть и что вы такие все вежливые, потому что сидите и слушаете…
Игорь, глядя на Жанну — ее лицо в свете костра казалось сосредоточенным, даже упрямым, — почему-то вспомнил о Вике… подумал устало: «Да, надо было раньше уйти…»
Светало.
Лена и Костя поднялись и сказали, что идут на пристань к лодочнику за свежей рыбой.
У Игоря не было никакого дела. Он просто потихоньку смылся. Уж очень надоело.
Было прозрачное утро. Вода в реке — как жидкое стекло. Звенящая тишина, пронизанная солнцем. Он брел по щиколотку вверх по течению, вода перебирала красные водоросли, медленно стекала с низких каменных порогов. Он чувствовал разлитую в мире тишину, как эту реку, от холода воды немели ноги, но выйти из реки значит лишиться этой тишины. Он улыбался. Это так просто — стать с миром единым целым.