Потом звонили ребята с курса, приглашали на свои спектакли. Иногда он ездил, но вместе с женой. Дашу видел мельком, она ни разу не подошла, маячила вдалеке.
Он никогда не понимал, зачем Даша поступила в театральный вуз. Она стабильно получала «отлично» по всем предметам, но при этом ни как актриса, ни как режиссер ничего собой не представляла. За все пять лет ни одной серьезной работы. То есть в этом они были похожи. Все ее сокурсники так или иначе связывали свою жизнь с театром, большинство работали в провинции действующими режиссерами, вели студии, подвизались в народных театрах, занимались с детьми. Их выбор был понятен. Но она?
Хотя какое ему дело?
Он пожимал плечами и снова переставал думать о Даше.
Игорь уже уверенно поднимался по карьерной лестнице, о своем увлечении театром вспоминал с иронией. «Мне бы еще в балет пойти», — говорил он друзьям.
Изредка интересовался успехами своих бывших сокурсников, а встречался редко, только когда ездил в гости к мастеру. Тот много болел, жил одиноко, поэтому его часто навещали ученики.
В один из приездов Игоря мастер посоветовал ему сходить на премьеру спектакля, поставленного его бывшим студентом. Игорь особо не хотел, во-первых, пьеса ему не нравилась, а во-вторых, театр находился в Подмосковье; долго добираться, чтоб посмотреть участников художественной самодеятельности? Увольте!
Да еще, как назло, машина была в ремонте, а безлошадному — тащиться за сто верст киселя хлебать, такое счастье Игорю вовсе не улыбалось. Посоветовался с женой, она ехать отказалась, сославшись на занятость, да и ему не советовала. Он бы и не поехал, но накануне позвонил мастер и напомнил о спектакле.
После работы, чертыхаясь, Игорь отправился на вокзал, трясся полтора часа в электричке, потом искал этот самый театр, на поверку оказавшийся заурядным клубом. Игорь почему-то был уверен, что не встретит никого из своих знакомых, но, на его удивление, явились почти все сокурсники. И среди них была Даша. Они поздоровались сдержанно, не сказав друг другу и двух слов. Но он снова заметил тот самый собачий взгляд, поспешно отошел в сторону, занял место подальше от нее.
Спектакль, как Игорь и предполагал, вышел дрянным. Он успел тысячу раз пожалеть о зря потраченном времени. Его раздражали восторженные разговоры вокруг, ахи и незаслуженная похвала. Неуместные восторги, вся эта театральщина, которой он не любил.
Но что делать, режиссер был хорошим парнем, страшно переживал за свое творение, актеры нервничали, публика — все свои, старались подбодрить, хлопали неистово, кричали «браво», вызывали неоднократно. Естественно, после премьеры, как водится, все остались на банкет, чествовали режиссера, тот был вне себя, бледнел, краснел, пил одну рюмку за другой, жал всем руки, благодарил. Игорь включился в общий хор, похвалил за смелость, мол, такая сложная пьеса — и такое неожиданное решение…