– Что творят, гады?! Сначала обокрали людей, а теперь ещё топчут. Дерьмократы! – услышал за спиной Павел.
– При чём тут демократия?! Стадный инстинкт. Как у быков, которых каждый год гонят по улицам Помплоны в Испании. Такое я видел в кино...
Похоже, в этот момент в голове Фролова что-то действительно щёлкнуло, словно перегорел какой-то предохранитель. И он, в мгновение ока перемахнув заграждения, что было силы врезался в толпу.
– Долой живодёров! – разъяренный, словно вепрь, заорал Павел.
– Долой жидовских банкиров! – с готовностью вторил ему некий хилый мужичок рядом. – Сгубили Россию, сволочи. Довели народ до ручки.
– Товарищи! Защитим наши права! Вперёд на штурм банковских закромов!.. – во все горло закричал Павел. – Пусть вернут наши деньги!
– Давай штурм Белого дома! Долой власть чиновниковпалачей! Пусть вернут наши деньги! Сволочи, кровопийцы! – подхватил оказавшийся уже на крыше фургона тот же мужичок.
Несколько ошарашенный столь смелыми призывами «соседа», Павел выхватил у кого-то биту и что было силы швырнул в одно из окон банковского отделения. Обезумевшая толпа обманутых вкладчиков на мгновение притихла, а затем с рёвом окончательно разбуженного самосознания бросилась на штурм.
Наблюдая, как завязывается рукопашный бой, Фролов сначала впал в транс, но затем решительно прыгнул в самую гущу свалки. Тут что-то острое и жгучее впилось ему в затылок. Павел только и успел что схватиться рукой за ужаленное место. «Шприц-ампула!» – прорезала сознание смутная догадка.
Это было последнее, что зафиксировала его память. В следующее мгновение Павел ощутил, как всё тело разом обмякло, ноги подкосились, и он в беспамятстве рухнул в лужу крови.
Время тянулось томительно, словно остановилось. Вернее, он вообще потерял чувство времени. Если бы Фролову сказали, что прошло больше полугода, он бы несказанно удивился. Если бы не ежедневные визиты Козьмича, он скорее всего давно превратился бы в смирного тихушника, раздавленного вневременным существованием, лекарствами и беспомощностью. В нарушение инструкций старик умудрялся не только подкармливать пациента, но ещё, и это, пожалуй, было даже важнее, чем еда, просто раз-гова-ри-вать с ним. Впрочем, с течением времени молодому учёному этого становилось слишком мало. После долгих уговоров Фролову все же удалось уговорить Козьмича открыть «страшную» тайну: сколько все же прошло дней с той поры, когда его упекли на «дачу».
– Дней, говоришь? – хитро и в то же время с горькой грустью спросил санитар. – А месяцев не хочешь?
Такого Фролов даже не мог представить. С трудом переварив сказанное, Павел попытался раскрутить старика хоть на какую газетёнку, на что Козьмич шарахнулся от него, словно чёрт от ладана: