...Когда Демидов проснулся, был уже полдень. Грешным делом он подумал, что все случившееся ночью было либо сном, либо плодом его больного воображения. Катеньки рядом не было. Но стоило ему пошевелиться и позвать ее, как она вылетела из ванной комнаты.
Встав на пальцы, как заправская балерина, она медленно стала стягивать с себя ночную рубашку. Катенька сама не понимала до конца, зачем и почему она это делает. Сначала показались ее коленки. Даниилу немедленно захотелось их чмокнуть. Каждую! Но он интуитивно понимал, что тогда сорвется все представление... Наконец рыжеватым пушком замаячило лоно под точеным животиком, словно изваянном из розового мрамора. На какоето мгновение движения молодой женщины стали более торопливы, выдавая в ней зреющее желание. Но так же как Демидов страстно хотел досмотреть этот необходимый обоим стриптиз, так и Катеньке очень хотелось довести его до конца.
Вот, наконец, появилась грудь, и ему показалось, что не Катенька стягивает с тела рубашку, а ее возбужденные груди, поднимаясь выше и выше, сами сбрасывают с себя ненавистную им шелковую кольчугу. Груди уже ждали...
И вот уже вновь появилось розовое от возбуждения лицо с легко раскосыми улыбающимися глазами. Демидов никогда не видел глаз прекраснее. А еще он ощутил, что не может больше ждать.
...Даниил очнулся вновь, когда за окном уже темнело. Он почему-то лежал на полу, под головой комкалась подушка, а поверх тела – зимний плед. Он попытался перебраться на кровать и прислушался. По звукам, доносившимся из ванной, было ясно, что возлюбленная приводит себя в порядок. Даниил напряг слух и услышал какую-то песенку на французском языке. То ли это был Дассен, то ли Адамо, но явно знакомое и давно забытое.
Она выскользнула из ванной комнаты, восторженная и расслабленная.
– Ты не знаешь, почему я валялся на полу? – с чувством неловкости спросил он.
– Успокойся, дорогой. Я тоже проснулась на полу. Видно, так нам обоим было удобнее, – проворковала она и стремительно убежала готовить еду.
Что и как случилось минувшей ночью, а потом бесконечными утром и днем, ни он, ни она не помнили. Или делали вид, что не помнят, потому что успокоительная фраза о том, что за все, что происходит в постели между двумя влюбленными, никогда не бывает стыдно, по крайней мере лично его не успокаивала.
Уральский богатырь решительно двинулся в ванную, которая еще хранила ароматы ее духов и тела. Этот молодой и, можно сказать, не испорченный жизнью мужчина наконец понял то, что не давало ему покоя все месяцы вынужденного рублевского заточения. За что же на него такие напасти?