— Ты — безусловно.
— И мы имеем право на выбор, — не заметив поправку, продолжила Вилла.
— Я дам тебе выбор.
Вилла насторожилась, пытаясь уловить подтекст. Нет, милая, ты не догадаешься… Дон скрыл эмоции, чтобы не выдать себя. Захочет ли она тот выбор, который он ей даст? Безусловно. Для нее весь мир — дорога, а для него только один город — ад.
— А Чуп? У него тоже должен быть выбор.
— Он не может уйти с тобой.
Она остановилась в шаге от Дона, опалила растерянным взглядом серебряных глаз и уверенно сказала греховно манящими губами:
— А я никуда не собираюсь.
Пришла очередь Дона слегка растеряться.
— Нет, ты так просто от меня не избавишься, — для пущей убедительности Вилла кивнула. — Только ты должен пообещать, — еще раз пообещать, но теперь без обмана, — что больше не применишь ко мне морок.
— Нет.
Вилла тяжко вздохнула, и Дон едва подавил желание прижать ее к себе, и больше не отпускать.
Она — его!
Но он не может ее взять.
Он опустил руку.
— Бывает, что иногда я чрезмерно болтаю, бывает ворчу, бывает не в настроении. Но разве тебе больше нравится, когда я сплю?
О, да, наблюдать за ней спящей — такое искушение. И представлять, что однажды он разделит ее сон.
— Да, — солгал Дон.
Но когда она рядом, когда смотрит такими доверчивыми, такими по-детски наивными глазами или когда в ее взгляде просматривается искусительница, женщина, о которой мечтают его руки — она его жизнь.
— Нет, — сказал правду.
И не добавил главного: она нравилась ему любая. Более того, не нравилась. Это чувство по отношению к ней не уместно. Он любил ее разной, но всегда настоящей, и мучительно желал, хотя знал: это нереально, что когда-нибудь она сможет принять и его настоящим.
— Неужели так сложно определиться?
О, он давно определился, еще тогда, когда маленькой девочке с каштановыми волосами нельзя было даже намекать о своих чувствах.
— В общем, Дон, будет так. — Вилла скрестила с ним взгляды. — Я буду жить здесь, с тобой.
— Нет.
— Ты прав, — согласилась быстро, — мне больше нравится прежний дом, где мы жили, там хотя бы есть кровать.
— Вилла…
Он взял ее за плечи, чтобы привлечь внимание, чтобы заставить понять: она не может жить с ним. Она достойна роскоши, почестей, элементарных удобств, кофе не в старой глиняной кружке, а в золотой чашке и на серебряном подносе.
— Да, Дон? — Ее улыбка выбила все мысли Дона, и паузу снова заполнил ее уверенный голос. Голос, который он слушал бы и ворчливым, и ласковым, и охрипшим от страстных криков. — Ты больше не сбежишь от меня. Я этого не позволю. В крайнем случае, я знаю, где тебя искать, понятно? Я только ненадолго загляну в Анидат, обниму маму и ведьму, скажу «привет» лицемерному папочке и… я твоя.