Ты слышишь зов вчерашнего незнакомца. Да, слышишь, и спускаешься впервые по искореженной лестнице. Второй этаж, первый. Не держишься за перила — падение не беспокоит. Ты и так падаешь низко, так низко, что тебя выворачивает наизнанку. Хотя, казалось бы, какая вина? Ты — пленница и просто не терпишь ограничения воли.
Выйти из дома нельзя — нет, но гулять по нему можно. Ты не делаешь ничего плохого, освобождая того, кто вчера тебя спас, а сегодня томится в заточении. И где-то мечется мысль, что Дон не позволил бы тебе умереть, он слышал твой крик и был рядом. А не пришел потому, что ловил на живца — кажется, так говорится?
Нет, умереть не позволил бы, хотя Чуп и мечтал для него о мертвой подружке, а демоны намекали, что у тебя и жизни не так много времени. Да, логично, если бок о бок со смертью.
Ржавый засов неохотно поддается, число сломанных ногтей увеличивается на два, но тебя красота не волнует. Когда-то мечтала быть привлекательной, а сейчас мало что привлекало.
— Я не могу телепортироваться, — говорит незнакомец, — он выжал мои силы.
И ты подходишь к нему, опускаешься на колени и позволяешь обнять себя. Крепко, до боли в каждой клеточке тела. Каково это, продлевать жизнь обреченному? Странно, чувствуешь себя убийцей.
Не хочется ничего. Абсолютно. И когда открываешь глаза в каком-то тоннеле, отказываешься идти, игнорируя приказ незнакомца. Он говорит, за этим тоннелем ждут, говорит, что если выберутся, все ужасное в твоей жизни закончится. А ты понимаешь, что он врет, и тебе совсем не хочется выбираться.
И сил нет. Как два эмбриона, вы лежите в самом начале бесконечного коридора. Он смотрит в ту сторону, где маячит неяркий свет. Ты — в ту, где мечутся ветер и тени.
Дыхание восстанавливается. У вас двоих. И ты позволяешь обнять себя снова, и теплые прикосновения приятны, но… В сторону мысли! В сторону!
Ты ждешь, замерев, когда закончится, когда все закончится, как он обещал. Минута, вторая, а вы все еще неразлучны, все еще прижимаетесь, друг к другу, и ты чувствуешь растущее напряжение и его гнев.
А потом он тебя отпускает. Обнимает, да, но перестает контролировать. Свободна. Больше никто не вторгается в мысли. Рывок назад, и ловушка из сильных рук, встряска, пощечина, встряска.
— Ты что, не понимаешь?! — его крик царапает барабанные перепонки. — Он мертв! Успокойся! Мертв! Тише… Чшш, не надо…
Глаза устают от слез. Плакса, думаешь с ненавистью, и безудержно плачешь, уткнувшись в плечо незнакомца. Вдыхаешь его запах, успокаиваясь: бергамот, мускус и… Узнавание приходит до того, как ты слышишь пароль к стертым воспоминаниям: