— Не знаю такого, — признался Верещагин лежащей… вокруг пустоте и тишине. Прокашлялся, набрал воздуху в лёгкие, поперхнулся, сплюнул, почесал нагайкой спину и позвал нормальным голосом: — Кто там на воротах? Берет сверху видите?
— Вижу, батько, — доложил радостный мальчишеский голос. — Аккурат в пряжку под перо целюсь. Или как, в живот подстрелить, чтоб помучился?
— Я те подстрелю, — добродушно сказал Верещагин (изобретательность часового ему понравилась). — Давай его сюда, в берете этого. Говорить с ним буду. Ндравица ён мне…
…Сказочник ворвался в дом Верещагина аки вихрь, сметая все на своем пути и не обращая внимания на Максимов и Катюш, торчащих из кладовки. Добравшись до Верещагина, он отвесил графоману церемонный поклон с маханием плащом и подметанием пола пером берета.
— А я к вам тут, знаете, так, по-соседски зайти решил. Через город я проездом, вот, знаете, отчего ж и не зайти! Мы с вами встречались виртуально на интернет-конференции "Педофилы — инопланетяне или мутанты?" Я ведь, знаете, тоже, как и вы, кстати сказать, это — писатель! Сказки пишу, потому и зовут меня Сказочник, я вам об этом говорил, нет? Так вот, это самое, вот, решил я значит к вам зайти, чтобы представить на суд вас, Олег Николаевич, как опытного писателя, свое новое творение, читать?
История не сохранила, пытался ли Верещагин возразить, но как не остановить бегущего бизона, так не заткнуть Сказочника, когда он заведется. Он уже развернул листы, немного помешал их, разбираясь, где начало, и бодро начал:
— В некотором царстве, в некотором государстве жила-была принцесса по имени Розьгальдина-Брумбумгильда Двадцать-Пятая.
На другой стороне листа был виден рисунок, из которого можно было судить, что с лицом принцессе очень не повезло.
— И был у нее в слугах один смышленый мальчик по имени Петя. Раньше он жил в деревне у бабушки, но потом однажды ушел из дома на описки приключений, а тут принцесса в речку свалилась, он ее и спас по случаю, так как была у него тайна — мог он под водой дышать и плавать быстро, только никто об этом не знал. Вот спас он принцессу, на которую с трех сторон наседали хищные акулы, а она его в благодарность своим самым главным слугой сделала, золотом платила и все самые секретные поручения давала. И вот однажды… — тут, к счастью для Верещагина, Сказочник закашлялся.
— Хрым? — хрюкнул Верещагин неопределённо. Конференцию про педофилов он помнил смутно, потому что обнаружил, что таковыми является половина её участников и не столько дебатировал в Интернете, сколько азартно вычислял адреса, по которым потом с полгода наносил вполне реальные визиты, используя в качестве ключа к незнакомым дверям топор. От этих сладких воспоминаний невеликий и озверевший разум графомана затуманился, и он благосклонно кивнул: — Помню, отроче. Читай.