– У тебя у самого, пень трухлявый, руки под х… заточены!
И оба, сжав кулаки, встали, застыв в напряжённых позах, сжигая противника пламенным взором.
– А ну, тихо! – рявкнула я, – Что тут происходит?
Оба заговорили одновременно.
– Тихо, я сказала! – прервала я жуткую какофонию, в которой ничего невозможно было разобрать, – Сначала ты, Тот.
Оказалось, что старикан забраковал работу девчонки и собрался вскрыть шов, чтобы переделать всё по-своему. Эна этому решительно воспротивилась. Бедолага Арм, сидя на том же самом ведре с размотанной повязкой, подобрался, опасливо переводя взгляд с одного на другого из спорщиков.
– Всё я правильно сделала, оставалось только обезболивающего дать.
– Отва-а-ар! – почти в унисон взвыли оба, кидаясь к плите, где, дребезжа крышкой, исходил паром видавший виды горшок.
– Это ты виновата!
– Нет – ты!
– Хватит! – не выдержала я, – Слушать сюда! Ты, Эна! Опять перевяжешь Арма и будешь его лечить: лекарством поить, повязки менять. И ниртом займёшься тоже, – указала я на тихо сидевшего на развороченной плите дворянина, с интересом и нескрываемым удовольствием наблюдавшего за разворачивающимся перед ним действом.
Правильно, здесь же ни цирка, ни театра, ни… даже страшно подумать… телевизора. Ничего нет! А тут такое развлечение.
И главное – бесплатно!
Ну, на халяву и уксус сладкий.
– Нирта Илькарона начинал лечить я! – возмутился старикан.
– Ты и будешь продолжать, – успокоила я его, – Но кто будет вскакивать посреди ночи, чтобы дать ему лекарство, или воды, или… ну-у, или наоборот. А посмотри на его одежду, кто будет её стирать и штопать? Тоже ты?
Тот промолчал.
– Эна хорошо умеет бинтовать? Что молчишь?!
– Да, умеет, – нехотя проскрипел старик.
– Значит она и будет и повязки накладывать, и мазать, и вовремя отваром поить. У тебя и так работы будет море – весь гарнизон.
– А как же крепость Западного перевала? – удивился дед.
– С ней ещё надо разобраться. Эна, что стоишь? Заканчивай с Армом, ты мне сейчас понадобишься!
– …Твою мать! – закончила я насыщенную и витиеватую фразу.
А вы бы что сказали? Вот заходите вы в баню, а оттуда на вас выскакивают негритосы!… Вот и я сказала то же самое.
И никакая это не ксенофобия! Я, например, против африканцев ничего не имею. Особенно когда они у себя в Африке, а я – в России.
Но это были всё-таки не негры и даже не папуасы, хотя все трое чернее ночи. Сами посудите: руки чёрные, лица чёрные. О чём ещё можно подумать! Это я только потом разглядела, что двое в белых рубашках (бывших белых), а третий голый по пояс. И всё остальное, от шеи до запястий, у него светлое. Нет, кожа загорелая, золотистая, но не чёрная же, как уголь.