«Нет, так не может дальше продолжаться, — сказал он себе, ложась в постель. И приказал: — Соберись. Запомни лица. Черт подери, пора определяться, кто ты такой, пока тебя из психушки не выгнали».
Он уснул, пребывая в твердой уверенности, что увидит Филина. Однако приснился ему Ветров…
* * *
У него был плохой день. А точнее — крах по всем фронтам.
Ветров передал по факсу репортаж в «Советский труд». Не наобум послал — знакомому человеку. Пару недель назад тот был в Душанбе в командировке. Познакомились. Договорились о сотрудничестве…
И вот заветный час настал.
Ответного звонка Ветров ждал с дрожью. Ходил взад-вперед по тесному кабинету пресс-службы. Два шага от карты к столу с телефонами и обратно.
Черный аппарат факса издал трель. Андрей схватил трубку.
— Будьте любезны, могу я поговорить с Ветровым? — произнес высокий голос с кокетливыми переливами.
— Это я, привет. — Андрей узнал своего знакомого, сердце радостно замерло.
— Андрюха, ты прислал полную херню… Написано кондово, как для дивизионки. Мы даже не знаем, что с этим делать…
У Ветрова внутри все оборвалось.
Что еще говорил знакомый, Андрей не слышал. Ему было уже все равно: настроение — в петле веселее.
Дело даже не в том, что его зарубили. А в том, что зарубили первую заметку. Разрушили мечты. Посеяли неуверенность. Если бы он давно писал и публиковался у них, то по крайней мере знал бы, что может писать на уровне центральной газеты. И не переживал бы так: мало ли у кого какие неудачи бывают. Главное — что он профессионал, а не графоман из многотиражки.
Но в данном случае критика — пусть и справедливая — была как приговор: мол, твое место у журналистской параши… Вот это и было обидно до жути.
В такие моменты остается одно, не считая пули в висок, — это напиться.
В баре, куда направился Ветров, уже сидел Юрий Кушер. Он тоже был журналистом и числился в каком-то западном информагентстве, подрабатывал в нескольких российских и иностранных газетах и еще вел какие-то свои дела. Поэтому иногда коллега называли его в шутку иностранным шпионом. Юрий, не обижался и слухи даже не старался развеять.
— Не переживай, Андрей, — стал утешать Юрий, узнав, в чем дело. — И не сдавайся. Я за свою долгую жизнь понял одно: чем чаще нас пинают, тем лучше.
— Почему же?
— Не дают расслабляться. Всегда остаешься в тонусе.
«Ему легко говорить, — подумал Андрей. — У него все хорошо…»
Вдруг Ветрова будто резануло: взгляд из-за шторки. Женский. Темный. Жгучий.
Напротив столика журналистов была кабинка: углубление в стене с диванчиками по стенам. Там на столе стояла ваза с фруктами. Прозрачная капелька воды ползла вниз по запотевшей бутылке шампанского.