– Уйду я от тебя, начальник, – издевательски просипел Пашка, и вытянутое, остроскулое лицо его с тонким прищуром водянистых глаз передёрнулось гримасой ожесточения. – Не стращай, – процедил он нервно встряхнувшись, будто собака выскочившая из воды, – о себе подумай! Ты ж теперь за меня в ответе… Горбешник подставляй, начальник.
Шли долго, молча, ходко… Округа присмирела, затаилась – так бывает перед шквальной пургой. Нырок переваливался впереди. Под его торбасами мягко поскрипывал снег. Шаги Назара звенели рассыпчатым хрустом, будто на крепких зубах сочная капустная кочерыжка. Ему было неловко нести скрученное в скатку меховое одеяло ави. Хотелось бросить, избавиться от лишней тяжести, но в этой обузе было спасение.
У первого мыска протока уходила круто вправо. Чтобы не прижиматься к правому берегу, где двухметровый лёд просел под своей тяжестью, образуя заструговые нагромождения, пошли напрямую по взгорью, срезая извилистую петлю. По твёрдому чистому насту, подгоняемые ветром, засеменили, как по гладкому асфальту. Когда же вновь спустились на протоку, то после нескольких заструговых наломов пришлось задержаться. Необычный марафон утомил обоих. У Назара от голода кружилась голова, ломило все суставы. Нырок же, измученный дорогой и пустым желудком, разгрёб под небольшим наносом лунку и, вытянув в ней ноги, тут же засопел. Привалился к заструге и Назар.
Вдруг… Слабым отголоском к слуху прикоснулся моторный звук. Точно ныряющий в пенистых гребнях прибоя чёлн, он то появлялся, то исчезал…
«Вертолёт? – подумал Назар, отодвигая навалившуюся дрёму. – Теперь главное – терпение…»
– А ты тихий, – неожиданно сказал Нырок, заворочавшись в лёжке. – Только знай – вышки мне не будет.
– Суд решит, – скупо отозвался Назар.
– Судят подсудимых, а когда их нет, то и суда – нет.
– Всё состоится! – утвердил Назар.
Он напрягал слух и уже не слышал нисходящего из заоблачности моторного шума. Всматриваясь в сгущающиеся сумерки, приходил к выводу, что это вовсе не вертолёт, а усиливающийся ветер раздувает свои вихревые меха… Его отяжелевшие веки снова сомкнулись… и в тот же миг мощный тупой звук ослепительной вспышкой разломил раскалённые виски. Встрепенувшись, Назар вскочил. Леденящая темень сдавила его со всех сторон, обессилила. Колючая боль обволакивала тело. Горло перехватила спазма удушья. Ему казалось, что его опустили в вакуумную камеру, а через плотную переборку, откуда-то из сквозняковой глубины жуткого колодца доносился язвительный голос Пашки Нырка:
– Панихиду заказывай, гражданин начальник!.. Пурга, чай, отпоёт!.. – Он издевательски захихикал: – А золотишко, что взял у артельных уркаганов, моё. Сдохну, а не отдам. Колыма большая…