«Наверное, я так и умру здесь», — думает она.
Но эта мысль даже не вызывает у нее внутреннего сопротивления.
Эбба взяла себе чашку кофе и большую тарелку фруктового салата. Маури и Микаэль обсуждали вопросы безопасности на будущем приеме в пятницу. Ожидается много иностранных посетителей. Эбба перестала слушать и снова предалась своим мыслям об Инне.
Поначалу они были подругами. Инна заставила Эббу почувствовать себя особенной.
Ничто так не сближает двух женщин, как опыт общения с сумасшедшими мамашами. Их мамы обе были без ума от родственных мероприятий и собирали всякий хлам. Инна рассказала о кухонных шкафах своей мамы, набитых до отказа восточно-индийским фарфором, склеенным и схваченным металлическими скрепками, и черепками, которые ни за что нельзя было выбрасывать. На это Эбба ответила рассказом о библиотеке в Викстахольме, куда едва можно было войти. Там стояли железные полки со сваленными на них старинными книгами и рукописями, которыми никто не занимался и которые у всех вызывали мучения совести, ибо все знали, что притрагивались к ним без перчаток, что осы разъедали целлюлозу, и раритеты с каждым годом все больше приходили в негодность.
— Но мне ее старый хлам не нужен, — рассмеялась Эбба.
Инна помогла ей отразить попытки матери избавиться от части культурного наследия в обмен на некоторую денежную компенсацию — ведь зять был при деньгах.
«Она была мне как сестра, как лучшая подруга», — думала Эбба.
Потом все изменилось. Когда у Эббы и Маури родился первый ребенок, молодой отец стал пропадать в поездках еще больше, чем раньше. Бывая дома, все время разговаривал по телефону или погружался в собственные мысли.
Она никак не могла понять его — почему он так мало интересовался собственным сыном.
— Как ты не понимаешь, это чудесное время пройдет быстро и безвозвратно, — говорила она ему.
Эбба помнила свои бесплодные попытки вызвать Маури на разговор. Иногда она сердилась и обвиняла его. Иногда старалась быть спокойной и тактичной. В его поведении ничего не изменилось ни на йоту.
В домах Инны и Дидди закончился ремонт, они переехали в Реглу.
Инна потеряла интерес к Эббе тогда же, когда и Маури.
Они на вечеринке в американском посольстве. Инна стоит на веранде и беседует с группой мужчин среднего возраста. На ней платье с глубоким вырезом. Черный чулок на одной ноге порвался. Эбба подходит к компании, смеется какой-то шутке, а потом тихонько шепчет на ухо Инне:
— У тебя на колготках огромная дырка. У меня в сумочке есть запасная пара, пойдем в туалет, переоденешься.
Инна кидает на нее быстрый взгляд — нетерпеливый и раздраженный.