— Видишь? Это ахкку (бабушка).
Однажды папа услыхал ее слова.
— Глупые курицы, — сказал он им. — Она ведь нам никаким боком не родственница. Это не ее бабушка.
— Он ничегошеньки не понимает, — сказала мне тетушка. Тон у нее обманчиво шутливый, все внимание сосредоточено на мне, но ведь я была еще грудным младенцем, слова все же предназначались отцу. — Он думает, что родство связано только с биологией.
Я снова пытаюсь поднять муху с газетного листа. И вдруг у меня получается. Она описывает круг возле наших голов, стукается о тетушкины очки для чтения, падает вниз и ползает по полу, тяжело поднимается в воздух и опускается ко мне на руку.
И я кричу. Пронзительно и душераздирающе. Марит пытается утешить меня, но это невозможно. Мать выбрасывает муху за окно, и та немедленно умирает на холоде. На картинке муха осталась, однако тетушка кидает газету в печь, и огонь жадно поглощает ее.
— Какая-то зимняя муха случайно проснулась, — говорит мать, решив быть реалисткой.
Тетушка ничего не говорит. Теперь, в машине, четырнадцать лет спустя, она спрашивает:
— Почему ты так кричала? Мы думали, ты никогда не успокоишься.
Я отвечаю, что не помню. И это правда. Но это не значит, что я не знаю. Я точно знаю, почему кричала. Это чувство возникает всегда, когда с тобой начинает происходить необъяснимое — такое случалось со мной и позднее.
Полное единение с миром. И вместе с тем тебя уносит. Возникает чувство, что ты растворяешься и исчезаешь. Так бывает, когда ветер вдруг пробирается в долину и разгоняет туман. Это очень страшно. Особенно когда тебе мало лет и ты еще не знаешь, что это проходит.
Теперь я заранее ощущаю, когда подступает такое состояние. Стопы как будто отнимаются, в них вонзаются тысячи игл. А затем — словно ноги не касаются земли, стоят на воздушной подушке. Мы связаны со своим телом куда крепче, чем думаем, и расставаться с ним всегда жутко.
Я могла бы сказать тетушке: «Представь себе, что земное тяготение вдруг перестало существовать». Но я вообще не хочу об этом говорить.
Я понимаю, почему Марит напомнила мне историю с мухой. Для нее это способ показать, что меня с мамой связывает кровное родство, что я несу в себе наследие их бабушки.
Хотя на самом деле это никому не интересно. В том числе и самой тетушке.
Мне три года. Я снова сижу на коленях у Марит за кухонным столом. Тетушка и папа уже две недели изводят друг друга, без конца пикируются, и теперь папа с Антте ушли в горы. В этот день зазвонил телефон. Тетушка купила обратный билет и упаковала свои сумки. Теперь она показывает мне фотографии мужчины с большой яхтой.