Я не отвечаю. Марит хочет, чтобы я радовалась приезду сюда. Но я не знаю всех этих людей. Они не моя семья. Меня привезли сюда, как груз.
Внезапно начинает звонить телефон Инны. Положив трубку, она сообщает мне, что сейчас я увижу своего брата. Мы входим в его спальню, которая одновременно является и кабинетом. Он в костюме, хотя находится у себя дома. Тетушка пожимает ему руку и благодарит за то, что он готов позаботиться обо мне. Маури улыбается мне и говорит: «Само собой». Он дважды повторяет эти слова и смотрит в глаза. Я опускаю их, потому что ужасно рада. И думаю о том, что он мой брат. И теперь у меня будет свое место в его доме. И тут он берет меня за запястье и вдруг… Вдруг пол уходит у меня из-под ног. Толстый ковер трясется, как морская змея, пытаясь скинуть меня со своей спины. В ступнях у меня начинает покалывать. Мне нужно бы за что-то зацепиться — за какой-нибудь тяжелый предмет мебели. Но я уже парю под потолком. Оконные стекла сыплются в комнату, как мощный дождь. Черный ветер загоняет занавески внутрь комнаты и разрывает их на части.
Я потеряла себя.
Комната становится маленькой и темной. Это другая спальня, много лет назад. Эта спальня где-то внутри у Маури. Толстый мужик лежит на кровати поверх женщины. Матрас не обшит тканью, виднеется желтый грязный поролон. У мужчины широкая потная спина — как плоский камень у воды.
Позднее я понимаю, что женщина — наша с Маури общая мать. Та, другая, которая родила меня. Но все это происходит задолго до моего рождения.
Маури совсем маленький, ему года два-три. Он висит на шее у мужика у него за спиной и кричит: «Мама! Мама!» Ни один из них не обращает на мальчика ни малейшего внимания, словно он не более чем комар.
Это мой портрет Маури: бледная маленькая спина, как креветка, на огромной, как скала, чужой спине в душной темной комнате.
Но вот он отпускает мою руку, и я возвращаюсь и понимаю, что мне придется его нести. Никому из нас нет места здесь, в усадьбе Регла. И времени у нас осталось совсем немного.
Эстер сделала выпад, держа штангу на плечах, — вынесла ногу далеко вперед.
Маури улыбнулся и снова попытался ее уговорить:
— Я могу заплатить тебе за портрет. В этой области можно заработать неплохие деньги. У бизнесменов любовь к себе раздута до немыслимых пределов.
— Тебе бы он не понравился, — ответила она просто.
Эстер покосилась на него. Увидела, как он сделал над собой усилие и решил не обижаться. Но что еще она могла ему сказать?
Как бы там ни было, Эстер все равно уже надоело, что он роется в ее картинах. Она стала сгибать колени, не снимая с плеч штангу, а Маури ушел вниз по лестнице.