Решение подняться в воздух пришло спонтанно. Полет продолжался недолго – до ближайшего лесочка, там Погодин не справился с управлением и рухнул, предварительно заблевав всю кабину пилота.
Говорят, когда к месту происшествия примчались спасатели, они нашли Погодина сидящим на пеньке. За его спиной догорали остатки самолета, а сам он плакал, как дитя.
* * *
В ту ночь на арене блистал Семеныч. Крепкий, похожий на гриб-боровик, он сидел, сложив руки на животе, и терпеливо, как хороший учитель, отвечал на наши дилетантские вопросы.
– Разве такое возможно – упасть и не разбиться? Говорят, высота была почти десять тысяч километров над уровнем моря!
– Дашенька, десять тысяч километров – это уже космос. И море тут ни при чем. Стандартная высота полета таких моделей ни превышает семь-восемь километров.
– А ведь он мог по пьяни сбросить на землю какую-нибудь бомбочку... – с тревогой сказала Василиса.
– Бомбы в воздухе не используются. И вообще – это же не истребитель, это спортивный самолет для демонстрации искусства пилотажа.
– Все-таки меня терзают смутные сомненья, – произнес Капышинский, который внимательно прислушивался к нашему разговору – Скажите, Семен Семеныч, насколько высока вероятность того, что человек выживет при подобной аварии?
– Не выше, чем обычно. Для спасения есть парашюты, а у истребителей в таких ситуациях лопасти отстреливаются и пилот катапультируется...
– Погодин был без парашюта, это факт, – вставил Николай.
– Его спасло то, что он не успел набрать высоту. И успел выбраться из кабины. Кстати, – Семеныч снизил звук голоса, – есть данные, что кто-то поработал над панелью управления.
– Предумышленное убийство? – спросил юрист будничным тоном, как будто речь шла о краже авторучки.
Повисла пауза.
– Я знаю человека, у которого есть мотив, возможности и – главное – природные склонности к совершению этого преступления, – важно заявил Капышинский.
– Мерзляков, – сказала Василиса и посмотрела на меня так, словно я недавно пила на брудершафт с детоубийцей. Ладно, пила... Зато я не поехала с ним в сауну!
* * *
Наутро позвонил Курочкин.
– Как здоровье Погодина? – спросила я первым делом.
– А мое здоровье тебя уже не интересует?.. В порядке твой Погодин. Даже лучше, чем прежде. В лице какая-то благородная задумчивость появилась. Ему идет.
– А может, все это было подстроено? Может, его пиарщики решили привлечь внимание публики и сами инсценировали катастрофу? Они даже могли это провернуть тихой сапой, за спиной у Погодина. Тогда все сходится – и неисправный самолет, и чудесное воскрешение!