— А ты?..
— Что я?
— Ты не можешь обидеть?
— В Льеже мы были у одного рабочего. Говорили о восстании. Рабочий заснул. Я его обозвал старой калошей. Еще хуже — сказал, что я бы на его месте вообще не стал жить. А он в ночной смене работал, на оружейном заводе, Литвинов потом сказал…
— Значит, можешь обидеть?
— Могу. Характер плохой.
— А с тобой кто будет бороться? Или ты не разрешаешь обижать только другим?
— Что ты хочешь сказать, Соня?
— Кто хочет справедливости, борется прежде всего с собой.
— Значит, так: на улице бьют старуху, а ты сидишь дома, смотришь в окно и борешься с собой?
Как-то Соня сказала:
— У тебя был предшественник, Семен, он боролся с ветряными мельницами.
Он не знал тогда еще о Дон Кихоте и спросил, о ком она говорит. Она серьезно ответила:
— О хорошем человеке. Он готов был за каждого пойти на смерть.
— И боролся с мельницами?
— Какое имеет значение — с кем?
— Он умер?
— У него была только душа, а душа, говорят, бессмертна.
— А! — сказал он. — Ты это о Христе? Ты веришь в бога?
Так, неожиданно, он спросил ее о том, о чем давно хотел и не решался спросить. И она ответила не задумываясь, что да, верит, в непостижимый разум, который устроил мир таким, каков он есть.
— Что же делать, Соня, сидеть сложа руки?
Она рассмеялась, чему-то обрадовалась, обняла его, быстро, весело говорила:
— Ты типичный неистребимый Дон Кихот! Ты больше Дон Кихот, чем сам Дон Кихот! И знаешь что? Ты никогда не умрешь, как Дон Кихот. А еще что, знаешь? Я тебя люблю. Я тебя люблю очень нежно!.. Так можно любить только ребенка. Видишь, как я удобно устроилась, — у меня в одном лице и муж и ребенок. И никого мне больше не надо. И бог с ним, с миром, у нас хватит своих дел!
Потом рассказывала о Дон Кихоте, а он слушал и удивлялся: так любит этого Дон Кихота и не верит в справедливость!
Он оглядел фотографии на стене — интеллигентные люди, что они знают о справедливости? Ждут, пока львы и куропатки сольются в одну душу? Если даже и сольются — когда это будет? Чехов пишет — через миллионы лет! А до этого? До этого все равно надо жить как люди, Соня и все эти ее родственники всегда жили как люди. И не знали, что другие живут, как скоты. Он вспомнил, как мать говорила об отце — о том, что отец не знает, что с собой делать. Отец всех топтал. И мать топтал. И меня бы растоптал, и сестер… А я бы сидел и ждал, когда отец сольется со всеми в одну душу. Нет, Соня, я знал, что я делал, я не искал выгоды даже для сестер. Справедливость что такое? Это когда выгодно для всех. Когда-нибудь все поймут, что самое выгодное — справедливость. Но если одни это поймут, а другие не поймут, что толку, что одни поймут? Другие все равно будут им мешать. И в этом все дело, Соня. Все дело в том, чтоб все поняли. И для этого нужна мировая революция. Чтоб никто не тратил жизнь на то, чтобы топтать другого.