— Знаете, что меня больше всего удивляет? — Оливия смахнула катившуюся по щеке слезу. — Почему вы-то так переживаете из-за чужого ребенка? И почему так уверены, что лучше меня, матери, знаете, что ему нужно?
— Ни в чем я не уверена. Просто за то время, что здесь работаю, я очень привязалась к Роберту. Он замечательный малыш, и очень не хотелось бы, чтобы ему было больно.
Несколько секунд Оливия смотрела на Николь. Потом, не говоря ни слова, развернулась и пошла к машине.
Неужели это все? Как Николь хотелось, чтобы эта женщина поскорее уехала, пока чего-нибудь не случилось, пока Роберт не вышел из дома или Джейк не вернулся из города! Но судьбе было угодно распорядиться по-другому. Когда Оливия садилась в машину, детский голосок вдруг нарушил тишину:
— Николь!
Оливия резко обернулась на крик и замерла. И вдруг, спотыкаясь на высоких каблуках, бросилась к сыну.
— Ро-берт!
Но Николь преградила дорогу.
— Оливия, не делайте этого. Вы вредите себе сами!
— Не хочу ничего и слышать. — Женщина рванулась вперед. — Роб! Сынок! Как долго я ждала…
Николь поспешила за ней. Внезапно Оливия остановилась. Широко раскрытыми глазами она смотрела на крыльцо. А там стоял Роберт с игрушечным мишкой в руках и со своим вечным спутником — Гулливером. Мальчик только что вышел из дома и теперь с испугом смотрел на женщин, не понимая, что происходит.
— Мой малыш, — лицо Оливии расплылось в счастливой улыбке.
— Мамочка? — удивленно произнес Роберт. — Это ты?
Николь прислушалась к голосу ребенка, пытаясь понять, что он сейчас чувствует. Радость и в то же время испуг услышала она в его голосе. Медленно, чтобы не испугать мальчика, Николь пошла к крыльцу. Она увидела, как Гулливер сделал шаг вперед и оскалил свои огромные клыки; эта угроза относилась явно не к ней. Поведение собаки, чутко реагирующей на состояние маленького хозяина, доказывало, что Роберт больше испуган, чем обрадован встречей с матерью.
— Николь, — дрожащим голосом позвал Роберт, и мишка выпал у него из рук.
— Да, Робби, я здесь.
— Но почему? Почему мой сын зовет не меня? — Страдание исказило лицо Оливии.
Николь стало жалко ее. Но в конце концов, эта женщина сама виновата в том, что сейчас происходит. Ее просили и предупреждали не делать того, о чем потом все будут сожалеть.
— Николь, — снова жалобно позвал Роберт.
— Иду, иду. — Николь поднялась по ступенькам и обняла мальчика. — Ты доверяешь мне? — прошептала она.
Роберт кивнул. Тогда Николь продолжила:
— Пока я рядом, никто не сможет причинить тебе зла, даже твоя мать. А теперь, если хочешь, можешь уйти обратно в дом или останься здесь со мной.