Мне чуть не сделалось дурно. Жуткое дело! Почему этих бедных зверушек держат взаперти? Что они сделали плохого? Что их ждёт? Я вышел оттуда весь взбудораженный. Как это люди могут быть такими жестокими!
Я прошёл ещё немного вдоль дороги, мимо валявшегося в траве проржавевшего автомобильного мотора, мимо развалившегося сарайчика. Здесь уже начинался сосновый лес. На прогалине я увидел ещё клетки. Они были огорожены забором. Я вытащил деревянный колышек, которым запиралась калитка, и вошёл. Здесь была тюрьма для лисиц. Они метались в своих тесных клетках из угла в угол, и я представил, как больно им ходить по металлической сетке. Дальше за этими клетками были такие же деревянные постройки, как и для норок. Я вошёл в одну из них. Клетки здесь были ещё меньше, наверно, всего метра полтора в длину и ширину, и в каждой сидело по не-скольку лисенят. Они были похожи на пушистых серых щенков.
Некоторые клетки были битком набиты — по десять, пятнадцать штук в каждой. Просто негде повернуться. В одной клетке я увидел обглоданную дочиста коровью челюсть. Нет, я не мог спокойно смотреть на этих бедняжек! Они глядели на меня так испуганно и в то же время так жалобно, будто хотели сказать: «Отпусти нас! Мы не хотим, чтобы нас убили! Мы не хотим сидеть здесь взаперти. Мы хотим на волю, в лес, на мягкую травку!»
Я недолго думая взял и открыл одну клетку. У меня это как-то само собой получилось. Изнутри послышалось фырчанье и тявканье. Потом вдруг — раз! — из дверцы так и посыпались серые комочки. Они прыгали один за другим в проход, мчались вереницей к выходу, и я оглянуться не успел, как их уже и след простыл.
— Проклятие! Это ещё что такое?!
Я услышал чьи-то шаги снаружи. И в страхе попятился. Кто-то шёл сюда сейчас, конечно, войдёт проверить, как это лисенята умудрились выскочить. Я повернулся и побежал по проходу. По одну сторону я заметил пустую клетку. Я открыл ее, протиснулся внутрь и закрыл за собой дверцу. В ту же секунду хлопнула входная дверь. Тяжёлые шаги приближались. Я сжался в комочек. Проволочная сетка резала ладони. А шаги всё приближались.
Вдруг я увидел пару сапог и две ноги в синих брюках. «Господи, пронеси!» — взмолился я. Я уж подумал, что человек пройдет мимо. Но тут сапоги остановились. Они торчали прямо у меня под носом. Я оцепенел от страха.
Человек, видно, наклонился. Я увидел две большие руки, которые открывали дверцу. Руки крепко схватили меня. Я был будто камень, неподвижный, холодный камень. Тут я и вправду пожалел, что родился на свет. Ужасная, непоправимая ошибка! Я увидел перед собой небритое, худое лицо. Оно смотрело на меня злыми глазами.