Я засунул письмо вместе с серёжками в конверт, заклеил, написал адрес моего бывшего дома и пошёл разыскивать почтовый ящик. В конверте, если потрясти, тоненько позвякивало. Автор этого письма — я, стало быть, — находился в тот момент ещё очень далеко от девственных лесов Африки и городских джунглей Америки, дорогу к которым он не знал, но где его ждали богатство и удача.
Отправив письмо Лотте, я побродил ещё немного по скучным улочкам этого скучного городишки.
Стало темнеть, и небо затянуло тучами. Похолодало. В воздухе было пока что тихо, но ветры уже затаились где-то за далёкими горами, точно хищники в засаде, приготовившиеся к прыжку.
Когда я поймал попутку, был уже вечер. Начался дождь. Он хлестал в переднее стекло кабины грузовика, где я сидел рядом с водителем, и «дворники» мотались как ненормальные, стараясь очистить от воды хоть небольшой кусочек.
Я слез у поворота. В этом месте по обеим сторонам дороги был густой лес. Дождь так и обрушился на меня, и я сразу промок до нитки. Ветер со свистом и улюлюканьем вылетел из своей засады, растрепал верхушки елей и, как голодный волк, с воем набросился на меня — я чувствовал его холодные когти и ледяное дыхание. Я весь трясся от холода. И вот ещё несчастье: я обнаружил, что потерял ключик от чемодана, куда Стаффан сунул всякие вещи, совершенно необходимые беглецу.
Книга про съедобные грибы, карта Вестергётланда, даже пакет с сухим молоком — шут с ними. А вот дождевик был бы мне сейчас ой как нужен!
Я попытался ещё поймать попутку, но махнул рукой — безнадёжная затея в такой вечер. Мимо пронеслось несколько машин с зажжёнными фарами. Но никто, как видно, не жаждал подобрать промокшего мальчишку с запертым навечно чемоданом.
Ну что ж, значит, надо было искать какой-то ночлег, где бы не лило и не дуло. Промокший и продрогший, я зашёл в лес и побрёл по какой-то тропке. Я надеялся, что она выведет меня к какому-нибудь там амбару, сараю или брошенной старой машине.
В тот момент я бы, конечно, сдался без борьбы, если б только было кому. Я бросился бы на шею к Оскару и Еве, попросил бы за всё прощания и умолил бы, чтобы они меня не прогоняли. Вы-пить бы сейчас горячего молока, залезть в горячую ванну и улечься в тёплую постель — больше я ни о чём не мечтал. «Почему всё так получилось? — думал я. — Что же теперь со мной будет?»
Теперь я уже вовсе не был так уверен, что стану знаменитым путешественником-первооткрывателем, несметно богатым королём подтяжек, бельевых прищепок или жевательной резинки или хотя бы удачливым мальчиком-лифтёром в американском небоскрёбе.