Теперь то, что лежало в дракинском тайнике, стало напоминать ядерное устройство, приближающееся к критической массе. Марк физически ощущал давление, исходящее оттуда, и сопротивляться ему был не в состоянии. Эти вещи были больше, чем он сам, и теперь они управляли его поступками. А поскольку от природы он не принадлежал к числу тех, кто способен наслаждаться обладанием сокровищами в одиночку, Марк стал искать — почти неосознанно — какой-либо выход.
Он оказался до смешного простым. На одной из вечеринок в Протвине Марк познакомился с заведующим Домом культуры института — пятидесятилетним бородатым фанатиком в круглых очках. Ввалившимися щеками и пылающим взором заведующий напоминал библейского пророка. Как и положено пророку, он глотал слова, махал руками и был полон энтузиазма. Во вверенном ему очаге досуга процветала всяческая левизна — наезжали модные лекторы из столицы с чтениями о христианском ренессансе в России, ставились силами клубного театра невероятно модернистские спектакли, где все актеры были облачены в мешковатые балахоны, а сцену затягивали серым сукном, в фойе экспонировались абстрактные акварели академика-ядерщика, скромно поименованные «Имматрикуляция». преимущество — прибытие работ ожидалось из Москвы. Никто не мог предположить, что на самом деле коллекции предстояло преодолеть всего четыре километра.
Эта-то дилетантская мазня и подтолкнула Марка. В разговоре с энтузиастом, бывшим слегка навеселе, он исподволь намекнул, что располагает небольшой коллекцией живописи. Тот заинтересовался, когда же Марк назвал некоторые имена, едва не лишился сознания. Вцепившись в ворот рубахи Марка обеими руками, он не отпускал его до тех пор, пока Марк не дал слово, что, если завклубом добьется разрешения в Управлении культуры, он предоставит картины для экспозиции хотя бы на пару дней.
Посмеиваясь, Марк согласился, заранее зная, что Управление культуры тут ни при чем. Разрешение придется добывать у начальства того капитана, что гулял с ним в благословенной приречной долине двумя неделями раньше. Риск был огромный — и все же Марк готов был рискнуть. К тому же вероятность события была исчезающе малой.
Однако не прошло и недели, как пророк добился своего. Было похоже, что в инстанциях возобладали оперативные соображения — выставка, хоть и в отдалении от Москвы, вызовет ажиотаж, и следует ожидать появления крупных фигур, что позволит отснять персонажи и зафиксировать те или иные связи. Вместе с тем был отчетливо сформулирован запрет на показ авангардной живописи двадцатых, а также современных работ, но Марк к этому и не стремился.