— По-моему, ты все усложняешь. А если причина только в том, что Елизавета привыкла быть королевой и хотела оставаться ею? Не норвежской, так датской. Она ведь знала, что при дворе у пасынка не будет иметь ни власти, ни уважения. Может быть, даже жизнь ее там оказалась бы в опасности.
— Она могла бы вернуться в Киев… Это было бы достойней, чем предавать такого мужчину, как Гаральд…
— У тебя удивительное умение восхищаться абстрактными героями, но при этом игнорировать реальных мужчин, — усмехнулся Ярослав.
Его слова вернули Нину к действительности. Она быстро встала, схватила сумочку и с нервным смехом сказала:
— Я что-то совсем заболталась. Видишь, Ярослав, как опасно подбрасывать мне всякие абстрактные темы. Я если чем увлекусь, меня не переслушаешь. Пойдем. Ты, наверное, спешишь.
Она быстро направилась к выходу, прощаясь по пути с сотрудницами и не оглядываясь на идущего следом Ярослава.
Уже на улице, усаживаясь в машину, она сказала ему:
— Извини, что задержала тебя своей болтовней.
— Нечего извиняться. Я ведь не робот, иногда хочется отвлечься, поговорить о чем-то для души. Тем более, что ты интересно рассказываешь. — Он положил руку на спинку сиденья, почти касаясь плеча Нины. — Если сейчас тебя увлекает эта тема, расскажи что-нибудь еще. Или стихи почитай, ладно?
Когда они выехали на набережную, он повторил просьбу насчет стихов:
— Что за песню посвятил Гаральд Ярославне? Перевод есть?
— И не один. Но самый лучший у Константина Батюшкова. Ему удалось передать энергию поэзии викингов. Вот послушай:
Нас было лишь трое на легком челне,
А море, я помню, вздымалось горами,
Ночь черная в полдень нависла громами
И Гелла зияла в соленой волне.
Но волны напрасно, яряся, хлестали, —
Я черпал их шлемом, работал веслом.
С Гаральдом, о други, вы страха не знали
И в мирную гавань влетели с челном.
А дева русская Гаральда презирает…
Нина читала с подъемом, может быть, потому, что ей нравилась быстрая езда, простор набережной, ветер, охлаждавший горячие щеки. И еще ей нравился интерес, с которым слушал Ярослав. Среди людей его типа она не встречала таких собеседников. А впрочем, можно ли Ярослава подогнать под какой-то «тип»?
— Ты сегодня рано освободился, — сказала Нина, когда они уже подъезжали к дому. — Непривычно деже… Как идут дела?
— Трудно. А освободился рано потому, что хочу обсудить проблемы на дому. С ближайшими помощниками. Кстати, познакомишься с ними. Елагина ты знаешь, он был на свадьбе. А вот Костя Чепурной, лучший мой друг, кстати, тогда был в отъезде, прийти не мог.
В этот вечер Нина поняла, что «обсудить на дому» означало споры до самой ночи среди схем, чертежей и расчетов, листы которых были разбросаны по всей комнате.