— Сперва я хотел бы поговорить с командиром корабля, — сказал, дружелюбно улыбаясь, Калугин.
Ему явно везло. Не так-то легко, предупреждали в редакции, застать командира корабля в свободную минуту. А у командира «Громового» сейчас, очевидно, как раз свободное время.
Нетерпеливое, досадливое выражение мелькнуло на лице капитан-лейтенанта. Молча он указал на узкий диванчик, примыкающий к столу, сам сел в кресло.
— Хотел бы побеседовать с вами о боевых делах «Громового», — сказал Калугин, садясь и раскрывая блокнот. — Так сказать, получить установки для работы…
Он положил блокнот на стол, посмотрел, хорошо ли отточен карандаш. Собирался фиксировать каждый интересный факт, каждое типичное выражение. Он привык к радушным встречам в воинских частях, привык, что при любой возможности бойцы и командиры охотно отвечали на вопросы, сами вступали в разговор.
Командир корабля молчал. Сидя за столом-конторкой в полированном, светлого дерева кресле, смотрел усталыми, даже как будто сонными глазами.
— Прошу курить! — Он пододвинул Калугину раскрытую коробку с сигаретами.
— Спасибо, потом… — сказал Калугин.
Отношение капитан-лейтенанта смутило его. Он машинально отчеркнул верх пустой странички. Было все неудобнее сидеть перед молчаливо ждущим моряком.
— Я, кажется, помешал вам, товарищ капитан-лейтенант?
— Нет, ничего, — отрывисто сказал Ларионов. — Хотел пройти по боевым постам, заглянуть в кубрики, в машину… Успею…
Конечно, это было явной неправдой: заглянуть в машину в крахмальной сорочке и белых перчатках!
Нет, капитан-лейтенант, видимо, собирался сойти на берег, отдохнуть, и стесняется почему-то сказать откровенно… «Я помешал ему сойти на берег… Но дело есть дело… Очень важно поговорить с ним в первую очередь», — думал Калугин.
— Если бы вы могли хоть вкратце рассказать о выдающихся делах «Громового»…
— К сожалению, «Громовой» ничем особенным себя не проявил, — помолчав, с извиняющейся улыбкой сказал Ларионов.
Он провел рукой по белокурым, зачесанным набок волосам, вставил сигарету в разноцветный прозрачный мундштук.
Калугин у многих уже видел такие мундштуки, мастерски вытачиваемые краснофлотцами из алюминия, эбонита, небьющегося стекла — из обломков сбитых вражеских самолетов. Но в тонких пальцах капитан-лейтенанта мундштук казался особенно изящным и аккуратным.
Не глядя на Калугина, Ларионов сжал обветренными губами мундштук, щелкнул зажигалкой и выпустил сизое дымовое кольцо.
— Ничем особенным себя не проявил… Надеемся, еще покажем себя в дальнейшем…
Он нахмурился и затянулся снова. Выговорить эти несколько слов стоило ему, казалось, такого напряжения, что на покрасневшем лбу исчез алый след от фуражки.