— Командир и заместитель по политической части в штабе…
— А старший помощник?
— Старпом должен быть у себя в каюте…
— Я пройду к старпому, — сказал Калугин и пошел в сторону полубака.
— Ужинали уже? — крикнул ему вслед штурман уже другим, дружеским голосом. — После старпома прошу прямо в кают-компанию. Вам вестовые что-нибудь устроят.
— Спасибо, товарищ штурман. Статья ваша поправилась, уже сдается в набор…
Снова по гладкой маслянистой стали, по минной дорожке, мимо торпедных аппаратов, мимо дышащих жаром световых люков, под шлюпками, чернеющими на рострах круглыми изгибами бортов. Снова ритмичное трепетание палубы под ногами. В полуоткрытый люк был виден кубрик, глубоко внизу, ниже ватерлинии…
Кругом запахи боевого корабля: нефть, смола, пар и еще что-то неуловимое, может быть, запах водорослей и морской соли…
Калугин раздевался в ярком свете у офицерских кают, когда старпом, в одном кителе, в фуражке, надвинутой на глаза, как всегда торопливо, прошел к себе.
Калугин постучался в дверь каюты.
— Войдите!
Бубекин горбился за столом, так и не сняв фуражку, тщательно просматривал какие-то документы. На диванчике сидел инженер-капитан-лейтенант Тоидзе.
— Стало быть, сколько еще на ремонт турбинистам? — сказал Бубекин своим обычным ворчливым тоном.
Вьющаяся прядь волос падала на широкий низкий лоб инженер-капитан-лейтенанта Тоидзе. Он был в рабочем кителе, испачканном темными масляными пятнами; брезентовые рукавицы лежали у него на колене. Калугин сел рядом.
— Еще часа полтора проковыряются, Фаддей Фомич!
— А раньше не кончите?
— Смеешься, дорогой! По заводским нормам на такой ремонт три часа.
— Значит, на «Громовом» — час. В час управитесь! — Бубекин замахал рукой, как бы гася возражение. — В котельных что?
— Все котлы в готовности. Кончаем просмотр механизмов.
— Трубки в порядке?
— Пока в порядке. Знаешь, поизносились котлы…
— Добро! — сказал торопливо Бубекин. — Сейчас командир вернется из штаба, буду докладывать о готовности… Нажмите на людей… О турбинах доложите через пятьдесят минут. Мы здесь с вами уже минут десять торгуемся.
Тоидзе вышел из каюты, плотно прикрыв дверь. Бубекин повернулся к Калугину.
— Превосходный офицер, а запасец времени забронировать любит. Не осуждаю. От его хозяйства успех операции зависит прежде всего. Не осуждаю, но вижу насквозь. У меня он разве две-три лишние минуты урвет. Кури́те!
С самым радушным видом он протянул Калугину портсигар. Калугин взял папиросу.
— Ну, как погуляли на бережке, товарищ капитан?
— Замечательно! — сказал Калугин. Он был приятно удивлен. Совсем не такого приема ждал он от Бубекина. — Знаете, Фаддей Фомич, только после морской качки начинаешь понимать, что это за вещь — твердая земля.