Антон так и просидел на часах до самого утра, пока не рассвело. Пристроил над углями котелок, налил воды, бросил сухих травок из полотняного мешочка — богородицыной, чабреца. Когда вода забулькала и над стоянкой поплыл аромат травяного чая, заворочался Фрэнсис.
— Ты что, всю ночь так сидел? — вытаращил он глаза на Антона.
— Не спалось, — пожал плечами тот.
— Ну ты даешь! И как же теперь пойдешь?
— Ножками, — сказал Антон. — Давайте чай пить. Буди Ларису.
— Как твои ребра?
— Получше. Я же говорил: отлежусь, и все будет в порядке.
— Не очень-то ты отлежался, брат, — с подозрением заметил камерунец, но донимать Антона не стал.
И правильно сделал, потому что помятые медведем ребра продолжали жутко болеть. За это Антон мстительно доел последний кусок медвежатины, оставшийся со вчера, и вырезал себе из орешника посох. В ожидании чаепития принялся украшать его затейливой резьбой, склонив голову набок и высунув язык от усердия.
Проснулась и Лариса, потормошила Кирилу Кирилыча, но тот дрых без задних ног. Антон в очередной раз позавидовал ребятенку: едет себе… «Если не получится улететь, — решил Антон, — надо будет заняться одомашниванием скотины. Пахать на ней, ездить, телегу смастерить — пусть возит. Первобытные люди и те сумели, а мы чем хуже?»
Правда, Антон тут же поймал себя на мысли, что не знает даже, как сделать колесо. Не отпилить круглый кусок от бревна, а именно сделать — наподобие тележного, со спицами, ступицей, ободом… Наверное, для этого кузница нужна. Где взять кузницу, Антон вообще не представлял — ее он видел только в кино и знал, что там есть наковальня, горн и меха, которыми этот горн раздувают. В юношестве он знавал некоторых ролевиков, которые что-то где-то ковали, но следы этих людей потерялись еще в цивилизованное время, что ж говорить про теперешнее.
Попив чаю, они собрали вещички и двинулись в путь. Кирила Кирилыч так и не проснулся и был загружен в слинг спящим. Антон бодро шел замыкающим, помахивая посохом и делая вид, что у него все в порядке. К слову, минут через сорок пути ребра и в самом деле как-то замлели и лишь тупо ныли.
Лес стал заметно гуще, пробираться через заросли стало труднее. Кирилу Кирилыча разбудил треск веток, он протестующе завопил.
— Надо покормить, — резюмировала Лариса, и они остановились.
— Далеко еще до Мокрушино? — осведомился у камерунца Антон.
— До вечера можно дойти, засветло еще, если ускориться немного. Но ты ж видишь, какой лес.
— Я думаю, Мокрушино нам как раз не нужно. Кто знает, что там творится, — сказала Лариса через плечо.