– Проснулся? – не отрываясь от работы, спросил Урис.
– Что-то не спится, – буркнул Палыч, потирая бока. – Не то что молодежи, им все нипочем.
– Ну, не все они сони. – Абрам Самуилович наконец закончил шить, положил пиджак на подлокотник и снял очки. – Пистон уже умотал в Москву, сказал, что вернется через пару часов.
– Чего это его туда понесло? – Лескин с трудом сел в кресло-качалку.
– Попробовал посмотреть, что на тех дискетах, которые взяли в Одинцове. Но не смог, говорит, они запаролены. Ему нужна какая-то программа, а она есть у кореша в Москве. Вот он туда и поехал.
– Бодун еще не возвращался?
– Нет, что-то Игорек задерживается.
– Как бы парень не попал в парафин, – тяжело вздохнул медвежатник.
– Если так, то узнаем об этом уже сегодня из «Петровки, 38», – произнес хозяин дачи.
– Да, – согласился со вздохом Палыч, – преимущество демократии. Кто бы в наши годы мог такое себе представить: ночью взяли человека на деле, а утром его по всем каналам показывают. Раньше, чтобы о судьбе пропавшего пацана узнать, надо было своих людей подряжать в прокуратуру, ментовку, а теперь главное – смотри телевизор.
– Все течет, все меняется, – кивнул Урис, потом перевел взгляд на пол веранды, где лежали привезенные из Одинцова инкассаторские сумки. – Я вот, Дима, думаю, а не оторвут ли нам голову за весь этот холомис?
– В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным, – философски заметил Палыч. – Вот эти босяки взяли броневик, а там вместо бабок резаные газеты. Да еще меня чуть не завалили, сукины дети. А сейчас уже другая история, деньги ведь давно считались украденными. Так что, может, и ничего нам не будет.
Абрам Самуилович пожал плечами. Он хотел еще что-то сказать, но тут донесся звук открывающейся калитки. Вошел Бодун. Он быстро пересек двор, поднялся на крыльцо и вошел на веранду.
– Ну, вот и пропажа нашлась, – буднично произнес Лазарет, поднимаясь с кресла.
– Где пропадал? – зевая, спросил Палыч.
– Где-где, в Караганде, – огрызнулся Бодун, заваливаясь на место хозяина дачи.
– А поконкретнее? – настаивал Лескин.
– Можно и поконкретнее, – кивнул Игорь. – В общем, как вы ушли, я еще немного помариновал братву, постреливая со второго этажа. Они, бедняги, настроились воевать на первом этаже, а тут такой облом. Снова надо было перестраиваться, но не успели, налетели товарищи из органов и… В общем, я быстренько поставил самострел, зарядил растяжку, как рассказывал Гном, и на чердак. Все-таки классно, когда в доме евроремонт, не надо сигать из окна: потянул веревку с потолка, и вот тебе лестница на чердак, а оттуда по натянутому фалу вниз за ограду. Только успел сигануть в кусты, тут омоновцы усадьбу окружили, пришлось километр на четырех конечностях мерить, потом по какому-то ручью долго бежал…