– Еще, – кивнул Бодун, держа автомат у живота.
Снова рукоятка «макарова» врезалась в дверной косяк.
– Иду, – наконец донеслось из-за двери. Щелчком открылся замок, в проеме стоял Палыч, одетый в брезентовый фартук поверх повседневной одежды, в защитных очках, держа в руках хитроумную отмычку. Увидев незваных гостей, старик нисколько не удивился, даже улыбнулся.
– А, это вы, – произнес он, поглаживая пальцем изгибы отмычки.
Налетчики, ошарашенные таким приемом, не смогли произнести ни слова.
– Дед, ты один дома? – спросил Сэнсэй, не зная, что делать с зажатым в руке пистолетом.
– А кому здесь быть? – удивленно проговорил Палыч.
Гном одним прыжком проскочил лестничную площадку и, ухватив старика левой рукой за рубаху, оторвал того от пола и втащил его в таком положении в большую комнату. Следом за Гномом в квартиру ворвались Бодун и Пистон. Последним зашел Сэнсэй, закрыв за собой дверь.
– Ну что, старый хрен, вляпался ты по самые не горюй, – прорычал Гном, все еще держа старика на весу.
– Сявка ты мокрожопая, – прохрипел затянутый собственной рубахой Дмитрий Палыч, – это ваша благодарность за мой хлеб-соль, за то, что пустил к себе жить.
– Жить, – взревел Гном, еще выше подняв тщедушное тело старика. – Да твой племянник, этот гребаный француз, подставил нас под ограбление и еще навесил на нас три трупа, сука.
– Какой француз, какой племянник? – закатывая глаза, простонал Палыч.
– Ансель, вот какой, – ответил Гном.
Тем временем другие налетчики обыскали квартиру старика и убедились, что он был один.
– Опусти дедушку, – сказал Бодун, пряча под куртку автомат. Гном разжал руку, и старик едва не рухнул на пол. Держась за ворот рубахи, он гортанно закашлялся.
– Это кто, Сашка Зубов – Ансель? – Наконец Дмитрий Павлович смог восстановить дыхание.
– Ну, – неуверенно подтвердил Гном, чувствуя какой-то подвох. – Он же из Франции приехал?
– Какой Франции, – кряхтя, рассмеялся старик. – Он пару месяцев назад как из зоны откинулся.
– И давно он там сидел? – спросил Сэнсэй.
– Да я уже десять лет как с нар последний раз соскочил, а Зуб и со мной чалился несколько лет, до этого он в «крытой» сидел. Сел за мокруху, был отчаянным и неглупым, за это его опытные воры и держали возле себя, учили воровскому ремеслу.
– А как же все его рассказы о легионе? – Пистон ошеломленно сидел на диване, свесив руки вдоль тела, короткоствольный «ПМ» лежал рядом, поблескивая вороненой сталью.
– Умный он, черт, этого не отнять. А книг сколько перечитал. Библиотека у нас была большая, так что рассказать мог хоть про Иностранный легион, хоть про римских центурионов. И все достоверно.