— Я никогда не видел свою бабушку, но очень ее любил, — сказал Зяма. — И очень по ней скучал.
— Я счастлив, что нахожусь здесь со своей невестой, — перевела Рива. Зардевшись и разведя руки в стороны, Рива показала, что ей не очень удобно переводить такие признания, но что переводчица не имеет права на редактуру.
— В каждом письме я желал бабушке здоровья и долгой-предолгой жизни. Я представить не мог, что она нас так скоро покинет… — сказал Зяма.
— Преклоняться перед двоюродной бабушкой меня научила невеста, — перевела Рива. — И я хочу, чтобы в наследство вступили мы оба.
— То есть вы становитесь миллионерами вместе, как бы в обнимку? — предвидя сенсацию, уточнил корреспондент.
— То есть вы не представляли, что так скоро потеряете свою единственную двоюродную бабушку? — перевела Зяме Рива.
— Я совсем этого не предвидел… — сказал Зяма.
— Да, миллионерами сделаемся мы оба. Как только станем супругами, — перевела Рива.
Перевод был несколько длиннее Зяминой фразы. Рива на лету схватила это несоответствие — и тут же его разъяснила:
— Одну и ту же мысль разные языки выражают по-разному. Английский бывает многословней… потому что он деликатнее.
С одной стороны, она упрекнула английский язык за его многословие, а с другой — его поощрила. Соответствовало ли это качествам языка Хемингуэя и Фолкнера, для Ривы значения не имело.
Коллективное вхождение в наследство выглядело неожиданностью, поэтому журналист смачно щелкнул фотоаппаратом и запечатлел наследника Зяму с распахнутым ртом: он вроде бы возвещал о своем решении.
— О’кей! — поддержал адвокат.
Он хотел одобряюще хлопнуть журналиста по плечу, но тот пригнулся, изготовившись к следующей съемке, — и удар пришелся по шее. Оба принялись хохотать неизвестно по какому поводу, но так долго и громогласно, как умеют только американцы.
Наконец, Рива привычно, по-дирижерски взмахнула рукой.
— Я хочу, чтобы мама прочитала в газете, как все это было… — промямлил Зяма.
— Я хочу, чтобы мама узнала из газеты, что я исполнил ее волю по отношению к моей невесте, — азартно перевела Рива.
Корреспондент снова щелкнул — и рядом с миллионером запечатлелась будущая миллионерша.
Адвокат воскликнул «О’кей!». По просьбе Ривы он очень старался, но свято был убежден: все, что бодро произносилось Ривой на английском языке, полностью соответствовало тому, что Зяма вяло говорил на иврите. Адвокат слыл многоопытным… Но он, как и Берта Ароновна, полагал, что авантюризм в подобных делах — это оружие красоток и соблазнительниц. И что роковые для мужчин действия совершают лишь женщины