И не дожидаясь ответа, отстранил.
Лишь только Мещерин поднялся в седло, все тронулись. Ремесленники и рабы прекратили работу в воротах, пропустили оба выезжающих отряда. Вперед двинулись всадники эмира, за ними Мещерин и атаман с казачком, следом, хорошо справлявшийся с конем подьячий, и замыкали выезд из города повеселевшие стрельцы.
Пазухин наскоро перекрестил спины последних стрельцов, шелковым китайским платком смахнул ни то пот, ни то слезу и про себя окончательно оценил Мещерина.
— Ловок, шельма, — чуть слышно проговорил он себе под нос. — Возле царя крутится.
По выражению круглого лица непонятно было, осудил ли, одобрил он Мещерина или позавидовал ему. Он стоял, пока ремесленники и рабы не возобновили работу. А оба верховых отряда удалялись и отдалялись к востоку от утренних теней и хранящих прохладу укрытий города.
К полудню на открытом пространстве жара уже тяготила и отупляла. А на второй день пути, когда солнце перевалило зенит, почти все русские всадники и лошади под ними выглядели давно и безнадежно усталыми и от духоты и от обжигающего солнца. Они тянулись за привычным к такой погоде отрядом воинов сопровождения. Только у жилистого атамана это путешествие не отнимало сил. Он крепко сидел в новом седле и не упускал из виду Мещерина.
— Отец, почему Мещерину не нравится, что мы с ним? — спросил его красивый казачок.
— Он и сам этого не знает, — уклончиво ответил атаман.
Следом за ними ехал десятник стрельцов. Он по-хозяйски берёг своего коня, старался помогать животному избегать лишних усилий и время от времени монотонно бубнил подьячему почти одно и то же.
— По жене, деткам скучаю, — рассказывал он. — Отрез на платье везу…
Петьку духота измотала больше остальных, и он тащился самым последним.
— И чего бусурманы увязались с нами? — пробормотал он, с досадой наблюдая, как временно отставший сотник отряда эмира легко проскакал мимо к своим воинам, затем послал троих всадников вперед, на разведку. — Из-за них спешим…
Румянцев услышал, обернулся.
— А это, чтоб ты дочку эмира не увез, — громко объяснил он со всей серьезностью, на какую был способен. — Сохнет по тебе девка, бежать решилась.
— Так я ж ее не видел?! — удивился Петька.
— Ой, ли? — с недоверием качнул головой Румянцев. — А куда это ты ночами выскакивал, до рассвета пропадал?
— Так я ж по другому делу! Живот замучил.
— Да ну?! — искренне и недоверчиво удивился Румянцев.
Стрельцы прислушивались, начинали улыбаться, тянулись к бурдюкам с водой.
Сотник отряда эмира убеждал Мещерина не пережидать, пока спадет духота, двигаться вперед. Обещал к вечеру привести к речке неподалёку от развалин крепости, которую обязательно хотел увидеть Мещерин. Мещерин согласился с его доводами, и оба отряда сделали лишь короткую остановку на всём дневном пути. Зато вышли к речке ещё при солнечном свете.