Лорд Эдвард взял из рук экономки шляпу и трость.
— Трудности будут, леди Гордон, в этом я не сомневаюсь, — сказал он. — Мы просто не дадим им нас сломить.
Сердце ее подскочило в груди. Именно этого ей так недоставало — чтобы кто-то убедил ее, что в конце пути ее ждет победа. Конечно, он скорее всего имел ввиду себя, когда предрекал триумф, но поскольку сейчас они были заодно, то победа была обещана и ей тоже. Впрочем, какая разница, кого он имел в виду? Пусть вся слава достанется ему, пусть себе сам руководит поисками, если ему так больше нравится, думала Франческа, глядя ему вслед, когда он, как всегда, неспешно, но не без изящества, спускался к поджидавшему у ступеней экипажу. Когда она вернет себе Джорджиану, будь то правдами или неправдами, по решению суда или за взятку, она в последний раз обратится к лорду Эдварду, и, что бы он ни сказал ей и что бы ни сделал, она скажет ему лишь одно: «Спасибо».
Эдвард не знал, что подвигло его нанести Франческе Гордон визит этим утром. Оглядываясь назад, он склонялся к мысли, что лучше бы он ее не навещал. Она открыла ему дверь сама, судя по всему, без корсета и несколько растрепанная. Ее роскошные блестящие волосы пребывали в чудесном беспорядке, и, увидев ее такой, он едва не забыл, что привело его в этот дом. Ему тогда страшно захотелось, отбросив всякие условности, погрузить пальцы в эту сияющую, как утреннее солнце, копну и поцеловать, чтобы убедиться, так ли она хороша на вкус, как ему кажется.
К счастью, это продолжалось всего мгновение. Франческе нужна была его помощь, а не поцелуи. И Эдвард был неприятно поражен тем, каким настойчиво-острым оказалось это вздорное желание. Одно дело — увидеть красивую женщину и ощутить «искру», и совсем другое — чувствовать, как тебя непреодолимо влечет к женщине, которую нельзя назвать ни красивой, ни целомудренной. Терзаться от желания к женщине, которая с раздражающей регулярностью преподносит сюрпризы, демонстрируя свою несдержанность и дурной нрав, и которая добилась от него того, чего хотела добиться, путем беззастенчивого манипулирования. Уже из-за одного этого она категорически не устраивала его в качестве любовницы… Эдвард тряхнул головой, чтобы прогнать эротические картины, рожденные распаленным воображением: с какой стати он вообразил Франческу Гордон в роли своей любовницы?
Карета остановилась возле дома Чарли. Фасад из белого известняка сиял на солнце. Этот каменный особняк выглядел намного импозантнее и величественнее, чем скромный кирпичный дом Франчески Гордон в Блумсбери, но, поднимаясь по ступеням к парадной двери, Эдвард испытывал чувства, весьма далекие от того радостного ожидания встречи, которое чувствовал в преддверии свидания с ней. Он не сомневался в том, что Чарли оставит этот дом и переедет на Беркли-сквер, как только Уиттерс выполнит свою задачу. А возможно, даже раньше. Эдвард предпочел бы, чтобы это произошло скорее поздно, чем рано. Едва ли сосуществование под одной крышей с Чарли придется ему по вкусу.