— Мой брат никогда не одобрил бы такое, — промолвила она.
— Но это твоя жизнь, а не его.
— Он разыщет нас. Ведь он уже однажды чуть тебя не убил.
Джек критически приподнял бровь:
— Почему ты решила, что он чуть меня не убил?
— Когда Гарретт нашел нас в отеле «Шеффилд», в его глазах была жажда крови.
— Жажда крови в его глазах — это еще не моя смерть.
— Ты не знаешь моего брата. Если он… — Голос ее дрогнул, и она отвела взгляд. — Если Гарретт что-то задумал, его уже не остановить.
— Я остановлю.
Она долго молчала, глядя в окно кареты. Ехали по берегу реки. Полная луна холодным сиянием освещала им путь, поблескивая в черных водах Темзы, видневшихся сквозь голые ветви кустов и деревьев.
Наконец она снова обратилась к Джеку:
— Ты по-прежнему хочешь жениться на мне?
— Да.
Джек почувствовал, как в ожидании ответа у него напряглась спина. Он боялся, что она прикажет немедленно отвезти ее обратно к леди Деворе, и надеялся, что она прямо сейчас согласится выйти за него.
— Так ты пытаешься… это уловка, чтобы заставить меня согласиться стать твоей женой?
Он не знал, что сказать. Цель оправдывает средства. Не так давно он просто сослался бы на философию Макиавелли, которую вполне одобрял.
Но при виде того, как она испугалась в липких объятиях француза, позабыв о всякой тактике, Джек захотел только одного — поскорее увезти ее куда-нибудь подальше, спрятать от сальных взоров и любопытных глаз, от злых языков и сплетен. Оградить, уберечь от всего этого.
Хранить ее… И он знал подходящее место — дом, в котором он надеялся жить с ней после свадьбы.
Он взглянул ей в глаза и сказал абсолютно честно:
— Это вовсе не уловка. Я не думал о свадьбе ни когда предупреждал Сесилию, что увожу тебя, ни когда объяснял дорогу кучеру. Я думал только о том, что ты хочешь подальше уехать.
Снова прошло несколько долгих минут молчания. Наконец она произнесла:
— Что, если бы ты преуспел, Джек? Предположим, ты убедил меня в том, что станешь мне хорошим мужем. Заставил поверить, что вместе мы будем счастливы. Вдруг я соглашусь? — Во мраке кареты ее глаза приобрели оттенок индиго и, казалось, светились. — Но если потом окажется совсем не так? Что, если ты забудешь все свои обещания, как только мы поженимся? Что, если счастье для меня невозможно? Что, если я вообще никогда не достигну его?
— Это неправда.
— Откуда ты знаешь?
«Потому что я когда-то решил то же самое про себя», — подумал Джек, а вслух сказал:
— Просто знаю.
О, как он ошибался, легкомысленно заявив Стрэтфорду, что ему ничего не нужно от Бекки, кроме ее денег! Нет, нужно. Много, много больше, чем деньги. Тогда он действительно надеялся просто спасти свою шкуру, но с того самого дня, когда его пригласили к ним в дом со всей его семьей, с того момента, как он остался стоять внизу лестницы, глядя вслед удаляющейся Бекки, что-то переменилось. В его груди как будто расцвел пышный цветок понимания, приятия.