Теперь она всем своим видом говорила: «Конечно, можно поработать и моделью, но, пожалуй, я все-таки выше этого». В первую очередь он обратил внимание на ее кожу — по сравнению с ней все остальные люди казались покрытыми лишаями. У нее была очень приятная, немного шведская внешность, что казалось весьма странным, ведь она была родом из Кромера: ее волосы были золотыми, глаза — в которые он прежде никогда не заглядывал — зелеными и лучистыми. Она казалась богиней, и ему захотелось, чтобы она стала его женой.
— Тебе красного или белого, Джеймс? — спросил Мэтью.
«Я бы выпил любое, лишь бы из ее бокала», — подумал Джеймс и вслух произнес:
— Алиса?
— Джеймс Бьюкен?
На какой-то миг Джеймсу показалось, что она бросится ему на шею как к своему единственному, давно потерянному возлюбленному, каковым он себя вообразил, однако вместо этого она сказала:
— Ну, ты и постарел. Это что же нужно было с собой делать?
— Я стал старше, — произнес он, запинаясь. — Это случается. Ты выглядишь великолепно. Правда, очень хорошо. Как ты жила все это время?
— У меня все хорошо. — Она смерила его взглядом, в котором не отразилось ни малейшего намека на какое-либо чувство, и повернулась к маленькому человечку с сияющим лицом, сидевшему за кухонным столом. — Это Адам Олданак, наш пастор. Адам, это Джеймс Бьюкен, давний друг Мэтью. Джеймс, ты, возможно, слышал об Адаме. А если нет, то, скорее всего, скоро услышишь. Он наш духовный лидер, великий человек и, что для нас большая честь, добрый друг нашей семьи. — Это было сказано с безупречной, хотя и бездушной интонацией ведущей ток-шоу.
Джеймс, повернувшись, оказался лицом к лицу с худощавым человеком в сером в крапинку пиджаке и в черной рубашке поло. На шее у него висел массивный серебряный крест. Еще у него были усы, причем такой формы, которую Джеймс не видел с начала семидесятых годов ни у кого, кроме актеров, играющих в порнофильмах. Густые волосы, покрашенные в черный цвет, были зачесаны назад. Адам так и сиял лучезарной улыбкой. На вид ему было около пятидесяти. Джеймсу подумалось, что он похож на человека, которому хотелось стать одним из сыщиков-любителей экстра-класса,[97] но он вместо этого подался в религию. Пастор встал и протянул Джеймсу руку.
— Добрый вечер, Джеймс, — произнес он с хорошо отрепетированной сердечностью, вполне ожидаемой от человека, который собирается продать вам своего бога.
— Добрый вечер, — ответил Джеймс. — У вас, кажется, американский выговор?
— Знаете, я родился здесь, но большую часть жизни провел в Штатах, так что акцент у меня, скорее всего, англо-американский. Однако, как я понимаю, все страны — это один большой сад.